Тайны архивов НКВД СССР: 1937–1938. Взгляд изнутри

Этот сюжет из воспоминаний участника совещания Стырне, материалы которого, кстати, до сих пор недоступны исследователям, свидетельствует о некоторой неточности мемуариста. На самом деле, Салынь был арестован спустя три недели после окончания упомянутого совещания — 10 августа 1937 г. И сразу же после ареста помещен в известную своими жесткими порядками Лефортовскую тюрьму.

Не чувствуя за собой никакой вины, он обращается к Ежову и другим руководителям НКВД с неоднократными просьбами о личной встрече с ними, или, по меньшей мере, о начале следствия по его делу. В ответ — глухая и немая стена молчания. Так продолжается несколько месяцев. Проходят август, сентябрь, октябрь, ноябрь: ни встреч, ни устных, ни письменных объяснений причин ареста, вообще нет никаких контактов с администрацией тюрьмы или наркомата.

В декабре Салынь решает кардинально поменять тактику своего поведения в тюрьме.

Возможно, он знает об уже разоблаченной Ежовым латышской троцкистской организации, которой руководили СТРАУТИН, ЯНКУС и БАЛОДИС (подробнее см. приложение). И поэтому придумывает совершенно фантастическую, абсолютно нереальную версию о существовании в СССР еще одной антисоветской латышской фашистской организации, в руководство которой входит он сам и многие другие известные деятели партийно-советской номенклатуры.

Среди членов этой «конторы рога и копыта» Салынь называет и грозного председателя Военной коллегии Верховного Суда СССР В. В. Ульриха (документ № 19 приводится в данной главе — А. Д.).

Замысел Салыня очевиден — он надеялся, что следствие разберется в его «показаниях» и сделает вывод об их стопроцентной несостоятельности. Однако, Салынь трагически ошибся: 77 страниц его собственноручных чернильных и карандашных «показаний» кем-то из следственной бригады по его делу внимательно изучались, но ни одна строка из них не попала в материалы следствия. Все они несколько лет пролежали без движения в чьем-то рабочем столе на Лубянке и лишь в 1941 году были приобщены к АСД уже расстрелянного Салыня (документы № 17 — № 21).

Само же следствие было рекордно скорострельным даже для тех сложнейших времен: в один день — 25 апреля 1938 г. — было принято постановление об избрании меры пресечения для Салыня (спустя восемь с половиной месяцев после его ареста), проведен единственный допрос и подписан протокол об окончании следствия.