Тайны Елисейского дворца

– Или вернуть частичку молодости. Считайте, что я прохожу лечение энтузиазмом.

– Вас ждет беда! – с возмущением прервала его Лаура, чуть не плача. – Что будет со мной без вас?

– Расширится ваша переписка, вы будете получать больше писем. Я буду думать о вас каждый день с той нежной любовью, которую к вам питаю.

И он поцеловал ее с теплотой отца, который расстается с любимой дочерью, отправляясь в дальнее путешествие. Потом взял из рук лакея двууголку и удалился чуть ли не бегом.

Прошло еще несколько дней, и Лаура, думая, что чаша ее бед уже переполнилась, отбыла в Котере вместе с детьми и своей подругой Кало Лалеман, которая по-прежнему жила у нее. Веселый характер Кало был чем-то вроде эликсира молодости. Расходившиеся нервы Лауры потребовали лечения на водах, которые ей обычно помогали. Она пила воду, много гуляла и вернулась, как новенькая, в свой особняк на Шан-Зэлизэ в первых числах октября. Тогда и заметила, что мир переменился. Австрийская кампания завершилась совершенно непредсказуемым образом, но не стала катастрофой, как предсказывал Меттерних, – ни Французская империя, ни Австрийская не исчезли с лица земли, хотя Наполеон во второй раз вошел в Вену. Однако победа 1809 года обошлась Наполеону дороже первой, хоть он и сражался с одной Австрией. На этот раз ему понадобилось две битвы, тогда как в 1805-м под Аустерлицем он победил разом трех императоров, и само солнце было за него!

Под Эсслингеном Наполеону был нанесен тяжелый удар: маршал Ланн, которого он так любил за отвагу и благородство, получил смертельную рану и, умирая на его руках с раздробленными ядром ногами, проклял его за войны, которым нет конца… Наполеон плакал…

Под Ваграмом число погибших – солдат и офицеров – было таким же, как у австрийцев. Но дело было не только в войне. Не чувствовалось прочности в самой империи. Была потеряна Португалия. Сэр Артур Уэлсли вошел в Испанию. Восстание вспыхнуло в Тироле. Волнения сотрясали Пруссию. Вице-король Баварии Евгений де Богарне, сын императрицы, умелый воин, вынужден был воевать с итальянцами. Даже нейтралитет русских оставался под вопросом.

Но вот что пока еще оставалось тайной: войдя в Вену, расположившись в Шёнбрунне, Наполеон пригласил туда Марию Валевскую, свою «польскую супругу», которая питала к нему искреннюю, бескорыстную любовь. Он поселил ее в маленьком домике неподалеку от дворца, а она подарила ему новость, какую он и ждать не мог: Мария ждала от него ребенка. Никаких сомнений быть не могло. Она была прямодушной женщиной и ни в чем не хитрила. Стало быть, Наполеон не был бесплодным. Развод с Жозефиной, которого она так боялась, стал неминуемым.

Атмосфера в Тюильри и Сен-Клу сделалась невыносимой. Семейство Бонапарт, исключая Жерома и Полину, ходило с радостными лицами и в разговорах, не стесняясь, называло Жозефину старухой. Заключались пари, на ком женится Наполеон – на Екатерине, сестре русского императора, или на австрийской принцессе. Если на Марии-Луизе, то он станет племянником Людовика XVI. Казненного короля-мученика. Странные все же шутки шутит история…

Герцогиня д’Абрантес мало интересовалась политикой, хотя кое-что могла знать о ней, получая письма от Меттерниха, ставшего министром иностранных дел, от де Нарбонна, знавшего все придворные интриги двора Марии-Антуанетты, при котором служил, от Жюно, счастливого донельзя от того, что вновь сражается бок о бок с обожаемым императором. Лаура осталась верна себе, она была с обиженными и слабыми – искренне подружилась с Элеонорой фон Меттерних, все еще остававшейся заложницей! И не появлялась больше в особняке Бриенн, где должна была появляться по долгу службы. Она не желала слушать, как мадам Летиция честит ту, что пока еще оставалась императрицей. Зато часто навещала Мальмезон, любимое прибежище креолки, где она пряталась в надежде набраться мужества. Времена для нее наступили тяжелые.

– Мадам Жюно, – умоляла ее Жозефина, – прошу вас, передавайте мне все, что говорят на мой счет. Я прошу вас об этом как о милости!

Но ответа не ждала, а брала на руки маленькую Жозефину, старшую дочку Лауры, свою крестницу, благодарила за цветы, целовала и плакала. Чаще всего Жозефина принимала Лауру в оранжерее, единственном месте в доме, где ей было тепло. Птичка с южного острова всегда жаловалась на холод.

И до чего же она казалась хрупкой, блестящая колибри, чувствовавшая беду, грозившую ее гнезду. Лаура всячески старалась ее успокоить, рассмешить, согреть теплом, в котором она всегда так нуждалась. Она была у Жозефины и в тот самый день, когда та получила письмо от Наполеона. Он вернулся во Францию и назначал ей свидание в Фонтенбло 26 или 27 августа (1809).

Но ее не было рядом с бедной императрицей, когда, приехав в замок, Жозефина обнаружила, что дверь между ее покоями и покоями Наполеона замурована…