Тайны Иномирска

— Уймись, Рейджин, — озабоченно пробормотала я, спешно прикидывая, во сколько встанет покупка новых артефактов. — Твоя любознательность перешла все мыслимые границы, а нам ещё на балу ноги оттаптывать. Что там с Вадимом и Идой?

— С этими-то? — сотворённая приятелем иллюзорная картинка чем-то напоминала экраны высокотехнологичных человеческих устройств, отражая перемещение наших подопечных в реальном времени. — Они в полном порядке. Особенно Ида.

Магический экран послушно переключился на выше обозначенную девушку, наглядно демонстрируя все прелести пребывания в фантастическом мире, где всё и вся стелется под тебя. Упиваясь отыгрышем некоей принцессы, она порхала по гостевой комнате, поминутно оглядывая себя в зеркало и с довольным видом поправляя на голове изящного вида диадему.

Ослепительный серебряный феникс с глазами-сапфирами, чьи распростёртые крылья будто бы обнимали непутёвую головушку практического задания.

Насколько я могу судить, украшение было даровано лично Рейджином со следующим подтекстом: «сгоришь, но не воскреснешь». Ида ему откровенно не нравилась, а её безобидное, в общем-то, увлечение сказочными реальностями виделось покушением на него самого.

Так что, когда она заявила, что желает на одну ночь обратиться сказочной принцессой, Рей не преминул символически унизить подопечную. Нет, её шёлковое белое платье стоило как два-три поместья в центральном районе и злато-серебро исправно отягощали воистину лебяжью шейку, но…

Фениксы с серебристым оперением, в отличие от своих собратьев, не возрождаются.

Жестокий, ничем не прикрытый намёк на то, что рождённая человеком девочка рискует обернуться прахом прежде, чем мы закончим порученное Межмировым Змеем дело. Отсюда же и вся голубовато-серебристая палитра, указывающая посвящённым на том, что они имеют дело с фениксом-однодневком, из праха рождённой и в прах же возвращённой.

Мерзавец.

— Ида всё равно не сообразит, что к чему, — буднично отметил Рейджин. — Зато впечатлений останется на всю жизнь. Дай бедной девочке почувствовать себя героиней собственной истории, Фэй. Когда ещё доведётся принарядиться?

— Губительны щедроты твои, Рейджин Западнодоменский, — вздохнув, я критически осмотрела себя в зеркало, пытаясь соотнести выбранный демоном наряд с властвующей в умах царедворцев символикой. — Надо мной тоже власть поиздевался, выходит?

— С чего бы мне унижать ту, с которой открывать бал? — ответив вопросом на вопрос, Рей слегка приобнял меня за плечи. — Хочешь знать в чём твоё достоинство и недостаток, Фэй Доринкорт? Слишком много думаешь.

Думала бы меньше — давным-давно лежала бы в братской могиле на задворках родной деревеньки.

— Вадим тоже даром времени не теряет, — быстро перевёл тему продолжавший подслушивать мои мысли Рейджин. — Ни одни отношения не развивались так быстро и так бурно…

Иллюзия сменилась обряженным в тёмно-зелёные средневековые тряпки Вадимом, честно пытавшимся отбиться от посягательств Евы. Моя персональная чертовка весело скалилась, притворно-наивно хлопая длинными ресницами и безостановочно липла к юноше в надежде на не пойми какие блага.

— Почему же? Известно какие, — фыркнул Рейджин, старательно расщепляя недавно открытым заклинанием цензуры лицо низкоранговой демонессы на квадраты. — Через него к нам подобраться хочет, вернее, к нашим потомкам.

Моя скептически воздетая кверху бровь заставила принца рассмеяться и вернуться к подбору цацек. Улучив момент, я сменила очередную «шапку Мономаха» трогательным лавровым венком, после чего объяснила:

— Защитный артефакт многоразового пользования. Его свойства, увы, полностью не изучены, но всяко лучше иметь при себе хоть один козырь, чем таскать на голове два-три маленьких государства.

— В том есть резон, — поколебавшись, согласился Рейджин, «сворачивая» отслеживающее заклинание. — Что-нибудь ещё, Фэй?

Ничего. От тебя — так точно.

Рейджин нахмурился, готовясь вступить со мной в спор, но тут в комнату вплыла его мать, королева-регент Селестина Западнодоменская. Мягкие золотистые локоны длиной чуть ниже талии, обрамляющие округлое личико с намёком на розоватый румянец, капризно поджатые губы, одежда глубоких синих тонов — прекрасна и очаровательна от макушки до стоп. И к несчастью, искренне меня ненавидевшая.

Взаимно, в общем-то.

Для её величества, королевы-регента Селестины Западнодоменской, я была мерзопакостной соринкой, по нелепой случайности судьбы угодившей в глазницу её сына и по не менее роковой случайности там обосновавшейся. Хотя вначале она, вроде бы неплохо ко мне относилась, но лишь потому, что рассчитывала выплатить «долг за спасение жизни» золотом или каким-нибудь титулом.

«Нет, мама, Фэй заслуживает большего», яростно возразил пребывавший в ту пору в возрасте тринадцати лет Рейджин, смыкая пальцы на моём запястье. «Большего и лучшего!»

«Меня».