Тайны Иномирска

Рейджин вернулся и её величество поспешила к сыну, чтобы как следует расхвалить новый фрак, отменный вкус и саму идею бала-маскарада. Был бы у моего приятеля характер похуже — давным-давно бы испортился, но материнская вседозволенность и общая оценка «пять-с-плюсом» по всем параметрам, напротив, вылепили из него довольно-таки критичную, ничего не принимающую на веру личность.

Даже когда я спасла его от тварей Сквези долгое время не мог осознать, что я поступила так исключительно «по зову сердца», а вовсе не затем, чтобы выманить у Западного Домена денежки.

Живописная картина с умиляющейся всему и вся родительницы и пригожим, интеллигентным сыном — вот что по-настоящему могло ожесточить моё собственное, не знавшее материнской ласки сердце. Лишённая отца и презираемая той, кто дала жизнь, я искала и — хвала всем известным и неизвестным богам! — находила утешение в бабушке, которая считала, что мне единственной предстоит «возвеличиться».

Интересно, восхождение на престол Западного Домена Айндемониума — достаточное «возвеличение» или же она имела в виду нечто другое?

* * *

Наиболее вместительным и нарядным помещением Западного дворца являлась Лилейная галерея, пространство которой за счёт утончённых магических иллюзий и обрамляющих стены зеркал казалось безграничным. Расположенные по обеим сторонам окна, чередующиеся с зеркалами, а также чары лучших магов Западного Домена зрительно увеличивали границы Лилейной галереи, заставляя вошедшего распоследним крестьянином ахать и вертеть головой.

Днём — насквозь пронизанная солнечным светом, льющимся из огромных окон, ночью — освещённая светом более чем семисот свечей, искусно обрамляющих не менее гигантские зеркала с позолотой, Лилейная галерея по праву считалась гордостью правителей Запада. Вторым достоинством служил расписной потолок, вкратце рассказывающий нелёгкую историю самого Домена.

— Ништяк, — оценил залу Вадим и, с прищуром глянув на люстры, авторитетно заявил: — Грохнется такая — расчавит нафиг.

— Расча… что? — вежливо осведомилась я, вытаскивая из потайного кармашка блокнот и готовясь записать в него новое выражение. — Обычно же говорят «раздавит» или я ошибаюсь?

Вадим слегка покраснел и, обмахиваясь остроконечной охотничьей шляпой с серебряной пряжкой, промямлил:

— Ну, в нашем дворе всегда говорили «расчавили», я и привык. Неправильно, конечно, привыкать к искорёженному, но мы до школы «чавили». Потом объяснили, что к чему, но…

— Местный диалект, — жёстко прервала оправдания подопечного я, делая соответствующую пометку. — Нечего стесняться, Вадим.

— Ага, диалект, — Вадим поправил судорожно вцепившуюся в его локоть чертовку Еву, одетую в безвкусное розовое платье с огромными бантами, на манер тех, что украшали её отполированные до блеска рога. — Следи за собой и Рейджем, короче, чтобы не быть расчавленными. И обходи стороной челов «в чёрных цилиндрах, в нарядах старинных»[2], чтоб уж наверняка! Всё, убежал.

Неуклюже водрузив шляпу на голову, Вадим утащился и утащил за собой восторженно крутящую головой по сторонам Еву. До заветных цифр «шестнадцать шестнадцать» оставалось полтора часа, поэтому можно было не волноваться насчёт того, что бравый охотник на нечисть — именно такое одеяние мы решили ему подобрать — куда-нибудь потеряется.

Из-за необходимости открывать бал вместе с Рейджином «потеряться» у стеночки мне было не суждено, поэтому я продолжила прокладывать путь сквозь толпу в поисках Иды. Та нашлась в стихийно образованном кружке по интересам, окружённая пятью-шестью молодыми демонами. Смущённо теребя краешек серебристого подола, она тем не менее не забывала поглядывать на привлечённых то ли символизмом её платья, то ли её трогательной беззащитностью самцов, выбирая.

«Неожиданно», удивившись, я проставила новую пометку в блокноте. «По моим подсчётам она должна была застыть у стены, боясь открыть рот, а тут… Ох-х!»

Злодейски подкравшаяся со спины девушка в тёмно-красном бархатном платье, нимало не стыдясь, приветственно огрела меня веером. Настойчивое привлечение внимания сработало, и я вынужденно обернулась с тем, чтобы уткнуться в способное взволновать воображение любого мужчины декольте.

— Синн Южнодоменская приветствует Фэй Доринкортскую, — нарочито усугубив давление, девушка озабоченно зашарила между моих лопаток. — Крылья, крылья… где, человеки раздери, крылья?! Что за фея — и без крыльев? Племяш там совсем ожмотился?

— Ваше высочество, извольте вести себя прилично, — просипела в декольте я. — Рей предлагал наложить иллюзию, но я отказалась. Довольно и того, что он предварительно не согласовал со мной тему. Быть феей — унизительно, особенно, когда тебя всю сознательную жизнь попрекали за нечистую кровь.