Тайны моей сестры

Он показывает вдаль, где из-за холмов выглядывают башни. Я не вижу никакого голубого неба. Не понимаю, как он может быть таким оптимистичным.

– Ну тогда пошли, – предлагаю я, когда мы по ступенькам спускаемся к морю.

Мне до сих пор немного не по себе от всего, что произошло ночью. Звук. Кровь. Сорвав с себя одежду, я долго стояла под душем, осматривая каждый сантиметр тела в поисках пореза. Но кровь словно взялась из ниоткуда. А после того, как она смылась в сливное отверстие, могу ли я с уверенностью сказать, что она вообще была?

Меня так и подмывает поделиться переживаниями с Полом. Но я не хочу его тревожить. Ему и так сейчас тяжело из-за Салли. Я останавливаюсь застегнуть старую парку. Морской воздух хлещет меня по лицу, и подкладка куртки ощущается как одеяло.

– Господи, ну и холодина, – говорю я, догоняя Пола. – Я и забыла, как у моря холодно.

– Если немного ускоримся, будет лучше, – отвечает он. – Быстрее согреешься.

Я ускоряю шаг, чтобы за ним поспевать.

– Говоришь, как моя мама! – кричу я, мой голос словно тонкая травинка, дрожащая на холодном ветру.

– Я что, по-твоему, похож на старушку? – смеется он, ветер едва-едва не срывает с него шарф. – Ишь ты какая!

Взбираясь на широкую тропу, ведущую к холмам, мы натыкаемся на россыпь ярко-розовых двустворчатых ракушек, похрустывающих под ногами. Остановившись, я поднимаю одну и любуюсь ее оттенком цвета фуксии. Повертев ракушку в руках, я кладу ее на ладонь: она похожа на крохотное разбитое сердце. Вытряхнув песок, я кладу ее в карман. Продолжив путь, я сую руки в теплые складки ткани и поглаживаю пальцами шершавую поверхность ракушки. Это действует на меня странно успокаивающе.

Пол умчался далеко вперед, и я перехожу на бег, чтобы его нагнать; сердце рьяно качает кровь по телу. Воздух здесь чистый, и, шагая вперед, я пью его огромными глотками, чувствую, как с каждым вдохом легкие все больше раскрываются. Впереди Пол стоит на узком деревянном мосту, соединяющем тропу со ступеньками, ведущими к вершинам холмов.

– Помню это место, – говорю я, догоняя Пола. Мы поднимаемся по крутым ступенькам на узкую тропинку, окаймленную папоротником. – Оно всегда меня пугало.

– Почему? – спрашивает Пол.

Он пропустил меня вперед, а сам шагает следом, и я слышу его быстрое дыхание у себя за спиной.

– Такое замкнутое пространство, – говорю я. – Например, сейчас я чувствую, что ты идешь за мной, но я знаю, что это ты, и мне не страшно. Но если бы я шла здесь одна и услышала бы сзади чьи-то шаги, здорово бы испугалась. Тут слишком много поворотов и мест, где кто-нибудь может притаиться.

– Имеешь в виду Александру? – дурацким голосом спрашивает Пол. – У-у-у.

– Перестань, – не оглядываясь, говорю я, – а то возьму и ее вызову. Вот тогда пожалеешь.

Я вздыхаю с облегчением, когда тропка выводит нас на широкую длинную лужайку, и мы ускоряем шаг. В траве виднеются кусты утесника, усыпанные мелкими ярко-желтыми цветами, нанизанными на короткие ветви-пальцы, словно драгоценности. Вдалеке кукарекает петух, и я останавливаюсь послушать.

– Фермы, – кивает Пол на восток. – Их там полно за оградой.

Я улыбаюсь, вспоминая, как мы с мамой ходили на ферму. Жена фермера провела нам экскурсию и даже пригласила остаться на чай. Скорее всего, они с мамой были из одной школы. Мы ушли с полной корзиной яиц, сыра и парного молока. У мамы на лице в тот день отражалось счастье – настоящее счастье, а не поддельная улыбка, которую она натягивала, когда ходила с нами на пляж.

Вслед за кукареканьем раздается коровье мычание, и, двигаясь дальше, я думаю о маме, деревенской девчонке, которая всю жизнь провела взаперти в пригороде. Она заслуживала гораздо большего.

– Вот и они! – кричит Пол. Вытянув руку, он показывает в сторону побережья. – Башни. Поразительно, правда?

Я поднимаю глаза и вижу две Рекалверские башни, зловеще возвышающиеся на утесах, – все, что осталось от римской крепости, когда-то охранявшей залив от непрошеных гостей.

– Сестры, – шепотом говорю я, и мы продолжаем путь, ориентируясь на башни. – Вот как мы их называли. Я и забыла, насколько они прекрасны.

Ветер бьет по лицу, и чтобы спастись от колючих ударов, я натягиваю на лицо капюшон. На холме полно путешествующих одним днем туристов, и нам приходится петлять между туристическими группами и обеспокоенными родителями, уводящими своих чад подальше от обрыва. По сравнению с моим детством здесь стало гораздо оживленнее. Раньше из достопримечательностей здесь были лишь башни да пляж под ними, где в сорок третьем испытывали прыгающую бомбу. Теперь тут открыли информационный центр для посетителей с магазинчиком, где продаются футболки, кружки и банки с карамельными конфетами, а выше на холме образовалась длинная очередь из ребятни, желающей отведать мороженого из вагончика.