Тайны Парижа

Я понял, что непреодолимые препятствия разделяют нас; ваша честь и мой долг предписывают нам не встречаться более никогда. Да благословит вас Господь. Завтра утром я покидаю Баден и приложу все старания, чтобы не попадаться на вашем пути. Господь пошлет мне милость, может быть, и поможет мне забыть вас.

С искренним почтением остаюсь вашим покорнейшим слугой.

Арман Леон».

Графиня протянула письмо своему мужу.

– Видите, я говорила вам правду мой друг.

В эту минуту вошла Фульмен, и ее приход был неожиданным облегчением для графини, так как прощальное письмо Армана разбило сердце бедной женщины.

XIV

Около одиннадцати часов вечера Дама в черной перчатке пришла навестить раненого. Сначала ее провели в залу, где она встретилась с Фульмен.

– Час возмездия близится, – сказала ей Дама в черной перчатке торжественно.

– Я повинуюсь… – пробормотала Фульмен, опустив голову.

– Вы оставите ее одну.

– Хорошо!

Госпожа д'Асти на цыпочках вышла из комнаты раненого.

– Он заснул, – сказала она, здороваясь с молодой женщиной, и спит крепко.

Дама в черной перчатке подошла к постели больного. Она начала пристально всматриваться в лицо графа д'Асти, которое было теперь спокойно и не выражало таких мучений, как утром.

– Не оставите ли вы меня с ним одну, – сказала Дама в черной перчатке. – Необходимо, чтобы вокруг него была абсолютная тишина; мне надо сделать наблюдение над его дыханием.

Графиня утвердительно кивнула головой. Дама в черной перчатке села у изголовья больного, а графиня удалилась в соседнюю комнату и присела около Фульмен в амбразуре окна.

Дама в черной перчатке поспешно затворила дверь, которая вела из залы в комнату графа д'Асти.

Через десять минут Фульмен поднялась с места.

– У меня страшно болит голова, графиня, – сказала она, – позвольте мне пойти прилечь.

– Идите, мой друг, – ответила графиня, которая забылась в тяжелых думах.

Она думала об Армане… об Армане, которого она любила и которого она больше никогда не увидит; об Армане, который уедет завтра с рассветом, потому что она сама удалила его от себя.

Фульмен ушла… Графиня, закрыв лицо руками, зарыдала, повторяя прерывающимся голосом:

– Боже мой! О, пошли мне смерть!

Вдруг позади нее послышался шум открывающегося окна. Она в испуге обернулась… выпрямилась и отшатнулась, приготовившись закричать и позвать на помощь… Какой-то человек отворил окно, перепрыгнув через подоконник, и графиня в ужасе заметила, что он уже в зале и стремительно направляется к ней.

Этот человек, как легко догадаться, потому что графиня даже не вскрикнула, был Арман; он перелез через стену, разделявшую оба сада, и явился сюда.

Графиня задрожала, как ребенок, и почувствовала, что ноги ее подкашиваются.

XV

Увидав Армана, графиня д'Асти как бы окаменела. Она не могла ни вскрикнуть, ни бежать и не сохранила присутствия духа даже настолько, чтобы воспрепятствовать ему воспользоваться той дорогой, которую он выбрал. Она стояла неподвижно, с опущенной головой, чувствуя, что умирает от ужаса и от восторга. Арман подбежал к ней и упал перед нею на колени.

– Простите меня, – сказал он.

И так как она по-прежнему дрожала и не сказала ни слова, то он взял ее руку и поцеловал. Прикосновение его губ вернуло графиню к действительности; сердце ее забилось, и она почувствовала внезапный прилив энергии.

– Ах, – сказала она чуть слышно, так как боялась, чтобы звук ее голоса не долетел до соседней комнаты, где находился раненый с Дамой в черной перчатке. – Ах, вы меня обманули!..

– Сударыня!

– Вы не послушались меня…

– Простите!

– Вы явились ко мне, несмотря на то, что дали слово уехать.

– Я уезжаю завтра.

Глаза графини сердито блеснули, и она сказала:

– Зачем вы сюда явились? Что вы хотите мне сказать?..

– Я вас люблю…

– И вы среди ночи являетесь ко мне неизвестно откуда… в двух шагах от постели, где лежит мой умирающий муж, вы осмеливаетесь…

– Простите меня, – повторил Арман. – Простите, я безумец… я брежу… мне необходимо было видеть вас в последний раз…

– Да говорите же тише, сударь, – прошептала Маргарита де Пон. – Во имя Неба, молчите и уходите!

– Уйти!..

– Это необходимо. Вы дали мне слово.

– О, позвольте мне остаться еще час у ваших ног, позвольте мне сказать вам, что я люблю вас… поцеловать вашу руку… упиться вашим взглядом…

– Уходите, – повторила графиня, почти не помня себя; но голос ее был так трогателен и так дрожал, что Арман остался на коленях перед нею.

Негодование графини д'Асти было непродолжительно и больше не повторялось. Ее разум пытался восторжествовать над сердцем, но это удалось ей только на мгновение. Чувство скоро взяло верх, и любовь к Арману заставила ее забыть все на свете. А тот, верный своей роли обольстителя, продолжал свое признание.