Тайны Парижа

И так как граф, без сомнения, спрашивал себя, почему эта женщина, которая явилась, конечно, для того, чтобы спасти его, говорит с ним злым и насмешливым тоном врага, она взяла лампу, поставила ее на столик у кровати и сняла с нее абажур. Ее лицо сразу осветилось, и она спросила, посмотрев на графа:

– Держу пари, что вы меня не узнаете.

– Нет, – сделал граф чуть заметный отрицательный жест головой.

– Правда?

– Нет, – повторил он тот же жест.

И он начал внимательно вглядываться в нее, и по мере того, как он рассматривал ее светлые волосы и темно-голубые глаза, его брови сдвигались, как будто он старался уловить какое-то неясное и давнишнее воспоминание.

– Вглядитесь же в меня хорошенько, шевалье д'Асти, – повторила она.

Титул «шевалье» произвел странное впечатление на графа и сразу привел ему на память все его прошлое.

– Смотрите на меня… смотрите, пока я буду лечить вашу рану…

И таинственная женщина сняла повязку, которую наложила утром на рану, открыла один из флакончиков и капнула несколько капель его содержимого на рану, которая начала уже закрываться.

Граф сделал вдруг резкое движение от боли. Ему показалось, что Дама в черной перчатке прижгла чем-то его горло.

– Так-то, – снова спросила она, – вы меня не узнаете, шевалье?

Он с удивлением продолжал всматриваться в нее. Казалось, одного имени, одного намека, простого слова ему было бы достаточно для того, чтобы собрать в одно целое все разрозненные воспоминания.

– Я вижу, – сказала Дама в черной перчатке, – для того, чтобы вы меня узнали, мне нужно рассказать вам одну страницу из моей жизни, а именно день моей свадьбы.

XVII

Граф снова задрожал.

– Я вышла замуж шестнадцати лет, – продолжала она. – Мужу моему было в то время тридцать. Я вам сейчас скажу его имя. Он любил меня, и я любила его. В день нашей свадьбы давали бал в отеле моего отца… в старом отеле в предместье Сен-Жермен, куда сто шестьдесят приглашенных съехались полюбоваться на наше счастье. Во время бала, около полуночи, в залу явился человек, одетый во все черное… Он подошел к моему мужу и поклонился ему. Увидев его, муж побледнел и отшатнулся, но человек, одетый в черное, сделал какой-то знак, тихо сказал ему несколько слов, и мой муж склонил голову и последовал за ним. Они прошли весь сад до калитки, выходившей на улицу. Что произошло между ними?… Ручаюсь головой, что теперь вы меня узнаете, граф?

Действительно, Дама в черной перчатке увидала, что граф сделался бледнее смерти и скорчился на постели, вперив в нее безумный взгляд, полный ужаса.

– А! Вы начинаете узнавать меня, шевалье, – повторила Дама в черной перчатке резким и насмешливым голосом. – Вы догадываетесь, без сомнения, что произошло между моим мужем и этим человеком. Человек, одетый в черное, убил его. Этот человек, – продолжала она, протягивая руку к графу, – это был – ты!

Граф д'Асти в ужасе корчился на своем ложе и пытался позвать кого-нибудь. Но голос не шел из его раненого горла, он издавал только глухие и неясные звуки.

– Слушай, – продолжала Дама в черной перчатке, – твой смертный час настал, шевалье д'Асти, но ты должен умереть, узнав прежде, чья рука карает тебя. Это рука – моя…

Граф был бледен от ужаса и лежал, вперив в свою мстительницу безумный взгляд. Казалось, он думал, что находится во власти тех ужасных видений, которые посещали его во время пароксизмов лихорадки. Дама в черной перчатке продолжала:

– Граф Арлев – мой раб, он слепо исполняет мои приказания. Это он нанял дом, который стоит рядом с твоим, это он устроил таинственные отверстия, которые позволяли нам видеть и слышать все, что делается у тебя…

Дама в черной перчатке остановилась. Ужас, отразившийся на лице графа, достиг своего апогея…

– О, – продолжала она, – не думай, граф, что только случай отдал мне в руки твою судьбу, что только ее слепой гнев поразил тебя. Бе направлял зоркий взгляд и твердая рука.

И так как граф д'Асти, по-видимому, не вполне понимал ее слова, то она продолжала:

– Ты не знаешь, шевалье, что я приняла своего умирающего мужа на свои руки, что его кровь оросила мое белое подвенечное платье, что одна моя рука, вот эта, до сих пор еще окрашена ею, так как я поклялась не смывать ее до тех пор, пока она не поразит последнего из убийц в желтых перчатках, этих элегантных разбойников, которые называли себя «Друзьями шпаги»!

Глухой и злой смех сопровождал эти слова.

– Шевалье, – продолжала она, – ты помнишь маркиза де Ласи? Помнишь, как он любил Маргариту де Пон, которую ты у него отнял?

Граф д'Асти пришел в ужас.

– А! Ты ее до сих пор любишь, не правда ли? Ты любишь ту, которая обманывает тебя?..

И она остановилась, смеясь своим демоническим смехом. Во второй раз граф тщетно попытался встать с постели и позвать на помощь.