Тайны поля Куликова, или Трилистник дороги

С этого дня обитель на горе Маковец стала крепнуть, шириться. Побежали от нее во все стороны как лучики от солнышка, детки ее – малые обители. Во всех них росла и крепла братская рать, в коею приходили люди достойные. Учил их всех жить Сергий Радонежский и ученики его. Знали они что-то свое никому не ведомое и, зная это, к нему готовились, отдавая этому неизвестному все силы, всю веру свою.

А в городе Владимире взращивал и воспитывал нового малолетнего князя Дмитрия сына Ивана Доброго митрополит Алексий, став ему за родного отца.

Как и предрекала Марья Алексию и Сергию, собрался как-то Великий князь Иван Добрый на охоту соколиную в Сокольи леса. В самую чащобу, в волховские леса, в Волчью Загубь, как ее в народе называли. Знали все, от боярина до холопа последнего, что жила там у него зазноба, ворожейка Святлица. Вот туда и отправился Иван Иванович в сопровождении дружины малой и побратима своего Еремея. Как только вынесли их кони на пригорок посреди трех озер, и уже замаячила впереди избушка знакомая, встали на пути у дружины четыре волка дивные – два серые, два черные. Отшатнулась дружина, захрапели кони и повернули в темные леса. Один Еремей вдруг с коня спрыгнул и оборотился тоже волком лютым. Князь потянулся, было за мечом булатным, но бежала уже навстречу ему берегиня его – Святлица, да и волки, обернувшись вкруг себя, стали витязями в золоченых бронях.

– Слушай князь, ведунья твоя и лесной брат наш! Вам послание от Марьи-кудесницы, – Старший волкодлак, поклонился поясно, и протянул берестяную грамотку Святлице, уверенно отодвинув плечом, пытавшегося заступить дорогу Еремея, – Не вяжись под ногами, стопчу! – Грозно бросил он ему.

– Здравствуй Угрюм, – Поклонилась ему Велесова весталка и приняла грамоту, – Велено нам князь. Нам: тебе, мне и Еремею собираться в дальние края, во франкскую сторону. Там последняя схватка ордынских родов с новыми дружинами. Посвященные сами решат, кому на земле править. А Русь сыну твоему оставляем.

– Какому сыну? Малолетку! – Вскинулся князь, – Меня ведь не только Добрым, еще и Красным, за суд мой праведный, в народе кличут. А кто тогда на Руси Правь держать будет?

– Новое время грядет, и новые суды будут, – Печально сказала Святлица, – А Русь под руку свою сама Марья-искусница берет с сего дня. Она и сына твоего Дмитрия выпестует и защитит. Не горюй Ванечка. С Богами не спорят! Ведите! – Повернулась она к Угрюмам.

– На нас поедете? Али своему волку доверяете?

– Своему! – Буркнул князь.

– Как знаете, – Угрюмы, ударились оземь, и юркнули серыми тенями в чащу. Еремей повторил их действие. Иван и Святлица сели на его широкую спину, и он пропал вслед за своими серыми братьями. Напрасно искала дружина между Луной-озером, Печаль-озером и Листопад-озером своего господина. Ни его, ни Еремея, ни даже следов ведовской избушки они не нашли и понесли горестную весть митрополиту Алексию, воспитателю малолетки Дмитрия. Понял все мудрый Мастер и объявил, что постригся князь Иван в монахи, да там, в ските и помер, оставив княжить на Великом Владимирском столе малого сына Дмитрия.

На Москве не долго правил тысяцкий Андрей Кобыла. Как только зарвался и стал корыстную свою душу показывать да собирать вкруг себя таких же лихоимщиков, так, как бес из коробочки, выскочила, откуда не возьмись моровая язва. Прибрала всех, даже покровительницу их вдову Ивана Доброго мать Дмитрия, не забыла.

В Орде завязалась кровавая каша. Все делили власть немерянную. Друг друга, на ножи, взяв, вырезали почитай всю верхушку ханскую, что от старых воевод роды вела. Единый воинский стан на куски порвали. Пошла гниль и по медвежьим родам воинским.

Говорили, что везде в это время мелькали косы огненные, несущие с собой кровь и пожары. Но это те говорили, кто за собой грехи против старой Веры чуял. А те, кто не чуял, говорили, что там, где корысть, где гниль, где всякая Кривда против Прави поднялась, появлялась посланница Матери Артемиды и развевал ветер ее солнечные косы, как красный стяг того суда, что придет от старых Богов за обиды и унижения.

Глава 7 Перед бурей

Гордость как бы прибавляет людям росту,

Тщеславие лишь раздувает их.

Н. Шамфор.

Жанна, после встречи с Марией у Боккаччо, дождалась передышки в череде волн Великого Мора и направила свои стопы к любимцу своему Черному Принцу, который пережидал всю эту катавасию за стенами неприступных катарских замков, стоящих на высоких вершинах Лангедока. Будучи принцем Аквитанским, он, как и обещал тогда Марии перед битвой у Креси, все свои силы положил на то, чтобы навести порядок в этом краю. Главным же своим обетом считал он сохранение «чистых» в своем краю, не допуская их истребления. Принц жил со всеми в согласии. Нянькал свою малолетнюю жену, дочь князя Кентского и совсем крошку сына, названного в честь славного предка Ричардом. О войнах не помышлял, но как говорится, порох всегда держал сухим.