Тайны стихий. Часть первая

– Ой, папа, может, не надо об этом, – настроение Анны стражу же испортилось, лицо буквально скисло. – Почему я не могу просто общаться с людьми и выбрать кого-то? Эти статусные браки – жуткий пережиток прошлого.

– Обсудим это в другой раз, – твердо заявил Аян.

Разговор пошел не в то русло и грозил опять перейти в скандал. Анна сопротивлялась некоторым традициям, что было ожидаемо. Вовремя не отдав ее замуж, Аян теперь постоянно жалел об этом, теперь приходилось ждать из-за дурацких решений старика патриарха. Он и был-то едва жив, вот с чего ему приспичило менять брачный возраст?! Если бы не он, Анна уже давно привыкла к мужу и, вероятно, родила ему сына. Со временем характер Анны лишь обрастал своеволием, столь свойственным современной молодежи. Это не слишком хорошо для носительницы фамилии Аян.

– Будь осторожна, родная, – Аян поцеловал дочку в лоб и пошел обратно в дом.

Едва он отошел на несколько шагов, как услышал вопль. Обернувшись, Аян увидел нечто странное: прямо из садовой дорожки вылезли полупрозрачные щупальца, будто сделанные из стекла, и схватили Анну. Девушка сопротивлялась, но странные щупальца все равно опутали ее. Аян кинулся к дочери и тут же получил удар, его отбросило в сторону на несколько шагов.

– Демон!.. – выдохнул Аян. – Что ты хочешь?! Отпусти ее!

Щупальца не прислушались и продолжили свое дело, они подняли Анну на полметра над землей и стали тянуть ее руки к небу, а девушка всеми силами пыталась прижать их к себе. С воплем, Аян кинулся еще раз и нечто вновь оттолкнуло его, на этот раз куда сильнее. Аян ударился спиной о ствол яблони и упал. Сильная боль сковала движения Аяна, он не мог подняться и принялся ползти в сторону сражающейся с щупальцами дочери.

– Отпусти ее! Мы восстановим склеп, сделаем что хочешь! – кричал Аян, больше в землю, чем в сторону щупалец.

Анна перестала бороться и щупальца подняли ее руки вверх, раскрыли силой ладони и направили взгляд на небеса. Теперь она парила над землей в такой позе, словно молилась облакам. Таинственный женский голос стал нашептывать ей на незнакомом языке.

Аян не понимал слов, он даже не мог понять, где какое слово заканчивается. Язык был совершенно чужеродным и немелодичным. Голос закончил свою тираду торжественным возгласом:

– Оракуль!

В воздухе перед Анной появился квадрат белого цвета, он тут же разделился на несколько частей и эти части поровну влетели в каждый глаз Анны. Щупальца исчезли, и Анна упала на землю, обессиленная и напуганная.

Лёд.

Июнь, третий год Патриарха

Традиционное шествие Георга в честь первого летнего дня было, как всегда, пышным и торжественным. На площадях и рядом с храмами ставили лотки, продающие разные вкусности, сладости и выпечку. Но чтобы попасть в самый центр торжества, нужно было заплатить небольшую сумму в фонд церкви. Проходы на главную площадь, как и сами ящики для взносов, сторожили по два человека на каждый проход. Они были в касках и форме, как охрана порядка, только сегодня их одежда была пышной, чистой и нарядной, со всякими ленточками, вдетыми в петельки. Люди на площади гуляли и смеялись, где-то танцевали, играла музыка, на ветру развевались флаги. Желтые, красные, зеленые. Лето – это всегда праздник, все радуются теплу и солнцу, но Лемов как-то больше любил зиму. Холод, необходимость делать запасы, укутываться и топить жилье, – все это были плохие стороны зимы. Но ведь было в ней и некое очарование.

Лемов еще раз бросил взгляд на праздник и продолжил идти по улице. Большая улица, примыкающая к главной площади, была выложена брусчаткой. Здесь тоже было много народу: впереди шла процессия, размахивающая флажками и яркими плакатами. Они сообщали о скором завершении очередной ветки железной дороги и появившейся возможности ездить в Цинское царство, на запад, дешевле и быстрее. Поезда стучали колесами только за пределами города, а внутри его все шли пешком, на равных, в основном потому, что сегодня лошадей в центр не пускали. Будь это не так, кто-то приехал бы на экипаже, а кто-то на конке, и лишь остальные пришли пешком. В чем была причина запрета Лемов не знал.

Самые высокие дома были здесь, в центре, во всех были квартиры, с трубами для питья, мытья и отопления. Дома в пять этажей и множество окон, из некоторых выглядывали люди. А на редких балкончиках порой сидели разодетые женщины, важно взирающие на проходящих по улице. При появлении шествия даже их, таких важных и размеренных, охватили возбуждение и восторг. Но Лемов остался безразличен как к хмурым взглядам на его обычную одежку, так и к процессии, медленно продвигающейся по улице, к гулу, толпе и цветастым украшениям. Только очень уж здесь было шумно. Еще темно-серый цвет домов угнетал Лемова, он не любил этот цвет, но тот был здесь повсюду.