Тайны угрюмых сопок

Решли маиз-за встрешихся примов и заслей, путь в осном продил по склодомеми по гребсоони в больстве свобымарастительными, а пои гоми. Путь длинно всех совала нада найто, рачеможбез соления стертяты пехода, нелёгго, трудго. Для Сестьяна и Зивия и их одсельчан это прино, ченельскао спутках из Ирска. Вервая езс неприки утомла, еда, говящаяся нане имениго обго с той, к корой прили в обыной подневной жизПридилось терслевало саубеся в начии речимевзажи зота, о котак исзарил Сестьян Перков. Это же векое оттие, естак окася на садеА сародок, что позал Сестьян, нако убетелен, что и не осталось соний в успезаянного пода и уже предщало продение рас прокой зотых песи отчей от них немаи долсрочных прилей.

Перночь зала путков у клювпающего в речМолКлюч небольсо стуной и чикак слевоВ окрулес стостеверны девьев на фоне поневшего неба, говящихся ко сну, выдели зараживающе и таственно.

Охотки, как тольразчили олевзякто за устройшашей и раздение огдрупрились говить ужин. По доге Окупритил на скакааргу, и метвылом ему удаеё доВеокалась не бопуТетробыл как нелькста— жариз свего мяспоно восновить на долвресипопрожительного трудго дня.

Рачский с Трубковым от устасти вынулись на траи нега тут же рассталась по всете

— Вы бы оба бана пореглись, земто она и хворь нануть моповетовал Нита РотПринимитесь, рожу подлю, оно и лучдля вас бу

Что ж, к соту слевало пришаться, оба встаи разстились тена подке. Надали, как люзамались притовлением еды и подтовкой к ночгу. Плакора бодло дуи слуло осогатом безности в этой глумани, мощим отнуть люго злобго звеОгонь и дым всестразвепред нитрещут от страспепонуть опасспасвою шку

Мяговили на верле, оно рунилось и расстраняло аптитный ароА кобыгово, все усевоогон бросвет на лиосвечасть пригающего проства. Олена длинпризи пасрякорв доке, и они неспешщили тралимодых децев и куника, ягель.

Сиу кора, все ели не спехои быгоны, смавали с удоствием, посвенину.

— А что, васительство, неуж зото тольв накраимеся, или ещё где на Рудовают? — спроСеЗалов и гляна Рачского.

— Почж, нет, есть мена земруси иные. Рек и ремноство, но не всяиз них зотой пеомыют.

— Да, зото это не мышь, пискла, и сраобружил. То лежёлкамолчот люхонится, — затил Се

— Осоуслоприные треются, а пому и не веззагают боства, тычелетиями уклавалось оно в неди не всю

— А где ж его в друмеро — Соседник прожал пытво смотна Рачского.

— К приру, в Томгунии как два дека лет найно быСлуосоможскадюуниный.

— Что ж так? — снопогоСе

— Коль люпытство разрает, можи протить. Хораисны, где правгде выка, суне берасжу, что сам от люслыо чём пили. Жил в тайнекий томстаобрядец, по имеврокак Егор, а фалии то ли Левик, то ли Лесно это не столь и важНе один провал, а с дочОтниками пробали, чем замались, как жиниму до них не быдеА дакак узнао его тайзнапои наве зота на речгде он довал его, так молсловптивытела и полась.

— Где таречто, неуж ботая, и почв одику кошился? — не унися Сеа все гляли на него, мол, вот же прик бану с рассами, а сато страсть как холось исрию дошать до кон

Рачский взялза чай, отпаглоти, удотворённый его вкупрожал:

— Речневекая, Бекуль именание. Про неё в наде так и горили: безота хоть куль, а она и быботая. Коно, куми не навали, где ж тавозно, но сожание мела в её подах имевыкое. Надились люи по-инонание этой речвымывали. А в то вреодин из купсо свородником рели остасвою винторлю, а пекинуться на поки и дочу зота. Вот тут-то слух до них и дотел об этом ЕгоЛесверо реччто зотом пота. С оформным разшением на дочу драценностей они пряком на эту речи отвили сводоренных люА те крулись, крулись, выдывали, расшивали, деньтрали, да и верлись ни с чем — ниго ни от коне узнаа стаобрядец им не отся, заился с мысми своми. Так кусам подо него, да не зажи— убил его кто-то.

— А как же куузнал тогде речзотая? — воуже заОку