Тайны угрюмых сопок

— Пола ему востанница Лесго, вся в гов слепо баке, отлась куппозала, где зото мыИ налась рата, поло зото в руа пои захорадило всялюв тех меКажновил кои незано песпокать, всяслулось там, до межбиц и бойдедодило, алчи глазадущие людьруводили — о том люсучили и гаты пили… — Рачский зачал и довал чай.

Вдруг где-то в нокак ухло, и эхом отолось в раске межсопми.

— Что это? — нарожился Трубков, зарев в рус кружнедотого чая.

— Где-то глыот скаотлилась, вот и занали соппредложил Сестьян.

— А мои не скато ж мощь крепчеей сыся, — замневался Залов.

— Чеещё так ухХоть и веми стоскаа дото камтозищерасряет, — стона сво Сестьян.

— Нет, муки, не скаэто, — встрял в развор Нита РотСкато синечипо допролась.

— С чевзямодой чевек, скате тоудися Трубков. — Прав Сестьян — верприное явние. Вы хобы раз в жизвили эту санечисиили страна всех насти вздули-с?

— Я не встредрурасзывали.

— Ну вот вите, со слов песказываете, — укоКонПетвич.

— Кто знаа вдруг Нита не врёт, раз от кото слызря люгорить не стаК приру, у мес торищем слубыл, так не тольв лего, в чёрпоришь, — погоПаСушШли по тайи в суках невемо отда явилв отлении от нас огромдевисловтугуровысоротый, лохтый, прося минас как вихрь, аж девья солись. Ну, дуем, проли, и ниц пакутам сутив тасилои порай. Проло, подлись, вротиРели довозщаться от грепоше. Идём, бреи опять на то самевыналение свели, идём, да что ж таопять кругка даХоте, верьхоте, нет, но раз пять вот так крухоли. А из-за лоны слыли нескольраз ходиотго аж спиходела и пот на лбу выпал, явлетеся, глякак мы под его дудпляОн же как, ежезачет, то люго с пумосбить. С тех пор я с совсеобенос этисломи Сушиз-за пахи дозашенный кучек кооси

Муки сили, и кое-кто порил, иные впав сония и огляваться нали. Рачский же с Трубковым улылись.

— А вы с торищем, слуем, не выши бы — уточОку

— Трезми шли, вот вам крест, трезми.

— Пряи не знаю, что и дучто за чуюдо на вас натело, — почал говой Сестьян.

— А чеСестьян, сам молс твооти марью тож невеятные деленаротил, проли, и всё тут, будулели купронёс Суши пекрестился. — Царим небеспусть не гнеются, пронопонутые, добпредтвои быНе то что наш сенин, что такв оддни с нипро— Нидим Заротнюк. Вот и разляйте, куконечисивысти моНа веда на крест Госдень житворящий нажа од

Тут Сушпешёл на шё

— Надога дальи деважначены, так коль узнаоб этом лес пусбить зачет или обоня нана нас, вот к тои препреждаю, ухом ко всепришиваться, знать, наи глаз на стредердень и нощ

— Ты, Палучхвосту в огонь пода свердров поще, и доно вов стутопок отху всем, равстапоно, — преджил Сестьян, подся с корчек, вынул из кружна земостатчая и обтился к торищам: — Перполра чая котать на страбуа дауж дате, муки, очесаопреляйте.

Глава 11

На пясутпезатом солнпутки доли той чарусречХохо, где Хокан подсародок. У Сестьяна сердтретало от волния — здесь ему тунпедал в рузото. Этот сародок он притил с собуувеным, что он обятельно придёт к зотоносным песи торасются боства, не снивеся олёкским зотоискателям, да котам, всем зотопромышленникам Ирской гунии!

Расмегде был подсародок, Сестьян не спеиз расдений: всё же он явется прежвседоренным лиТрубкова и пеним ему нинельопрофилиться. Куему дорился, порил в него, увив русародок. Коно, сародок вии соник Рачский, и он прено помает, единным обдателем помания расложения зотых появется Перков. Неко сетунсов должбыстона руМакмовка, впашем в Хохо, а возно, уже сняи пебрались к стойщу на Кали-Мате. Сестьян преджил оставиться на прином отлении от тунсов, нив восьдети верна всяслу