Тайны Востока

Смерть Мао привела к резкому обострению политической борьбы, и те, кто намеревался захватить власть, первым делом арестовали продолжавшую мутить воду Цзян Цин и ее приближенных. А еще через несколько дней в печати появилось официальное сообщение о заговоре «банды четырех» — Чжан Цуньцяо, Ван Хунвэня, Цзян Цин и Яо Вэньюаня, которые намеревались захватить власть в свои руки и установить «фашистскую диктатуру».

Падение Цзян Цин было стремительным, и она в одночасье потеряла власть и заманчивую перспективу повторить судьбу жен императоров Китая, которые наследовали их корону. Ее приговорили к пожизненному заключению, которое она отбывала сначала в тюрьме, а затем в хорошо охраняемом особняке. Но, по всей видимости, такая жизнь была не для женщины, вкусившей все прелести высшей власти и поклонения людей, и ранним утром 14 мая 1991 года Цзян Цин повесилась. Так «Голубая Река», как переводится имя бывшей танцовщицы и жены самого влиятельного человека в Азии, утекла в небытие…

ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ ИНДИРЫ ГАНДИ

Вряд ли, наверное, найдется такой политик в мире, который бы не мечтал о кресле премьер-министра в своей стране. Ведь это не только почет и слава, но и возможность провести в жизнь свои идеи и планы. И все же должность премьер-министра в некоторых странах — это не только огромная власть и возможность что-то делать для себя и общества, но и постоянная угроза собственной жизни и жизни близких. В Индии нахождение на самой верхней ступеньке власти в любую минуту может кончиться выстрелом из-за угла или разрывом гранаты. В этом нет ничего удивительно и уж тем более странного! Сложная во всех отношениях страна с огромным населением известна не только памятниками древней культуры и йогами, но и острейшими социальными проблемами: болезнями, бедностью, коррупцией и, что, наверное, самое печальное, этническими и религиозными конфликтами, которые, как ничто другое, подрывают целостность и безопасность страны.

И уж дочь политика Индира Ганди знала о тех жестоких испытаниях, которые ее ожидали в кресле премьера, лучше других. И тем не менее взвалила на свои хрупкие женские плечи огромную ношу по управлению любимой страной. Трудно сказать, на что она надеялась, но разрешить самые острые проблемы своей многонациональной страны путем примирения враждовавших между собой религиозных общин попыталась.

Конечно, это было сложно, а после того как в 1984 году стоявшие перед Индирой Ганди проблемы осложнились сепаратистскими настроениями сикхов, населяющих штат Пенджаб, ей стало совсем трудно. И соответствующие службы то и дело докладывали Ганди, что сикхские сепаратисты накапливают оружие и боеприпасы в известном на всю Индию «Золотом храме» города Амритсар. Что было не только тревожно с точки зрения общественной безопасности, но и в высшей степени кощунственно по отношению к национальной святыне.

И мало кто сомневался в том, что сикхских экстремистов надо было как можно быстрее разоружить и выгнать из храма. Но сделать это было очень сложно. И вовсе не из-за трудностей проведения военной операции. В этом отношении все прошло гладко, и сепаратистов довольно легко выбили их храма. Куда опаснее были последствия этого поражения. Сикхи — не те люди, которые прощают обиды, и они могли перейти к террористической деятельности, бороться с которой было бы в тысячу раз труднее. Да и в глазах общественности такая акция выглядела весьма неоднозначно. Даже если ее проводила Индира. Да, многие ее любили, но были и такие, кто ненавидел. Ее любили за редкостное обаяние и ненавидели за твердый, а порой и жесткий характер.

Так оно оказалось на самом деле, и далеко не случайно один из биографов Индиры так описывал реакцию местного населения на штурм «Золотого храма»: «Для большинства сикхов военная акция, в результате которой храм сильно пострадал, усугублялась большим количеством человеческих жертв. Сикхские террористы поклялись отомстить. Не проходило дня, чтобы они не угрожали смертью премьер-министру, ее сыну и внукам».

Конечно, Индира прекрасно знала, на что шла, и даже не сомневалась в том, что ее жизни угрожает опасность. «Сегодня я жива, — заметила она за день до смерти, — а завтра, может быть, и нет… но каждая капля моей крови принадлежит Индии». И все же не может не показаться странным то, что, несмотря на все предложения службы безопасности убрать из личной охраны сикхов, она почему-то отвечала отказом. Что это было? Уверенность в людях, которые до этой поры верой и правдой служили ей? Или боязнь оскорбить чувства целого народа, который для нее значил гораздо больше, нежели кучка тех, кто старался оторвать Пенджаб от Индии? Сейчас на этот вопрос не ответит уже никто…