Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…»)

8 марта 2010 г., встреча в Ялте. Карпова сообщила мне, что звонила Евтушенко в Переделкино, чтобы поздравить его с присуждением Государственной премии России. «Я поздравила, – сказала Карпова, – а потом добавила: “Женя, вы бросили Никушу. Она ждала вас десять лет. Она не Дунька какая-то, а личность, поэт”. На это он мне сказал: “Нике нужен был отец, я же не мог быть ее отцом – у меня своя жизнь”. Потом обвинил Нику в том, что в развернутом интервью одной из центральных газет она его назвала предателем. “Какой я предатель, – возмущался Евтушенко, – я выпустил ее книжку, организовал поездку за границу, а сейчас написал о ней в своей антологии?!” Я сказала: “Спасибо, мы вас любим”, – и спросила: “Вы хоть читали Никину книгу?” Он ответил: “У меня ее нет”. – “Вам передал ее Ратнер Александр Григорьевич”. – “Какой Ратнер?” – “Из Днепропетровска, вы же были в Днепропетровске”. – “А, какие прекрасные люди!” (имел в виду тебя и Марину). Тогда, чтобы хоть что-то вытянуть из него, я задала вопрос иначе: “Вам что, не понравилась Никина книга?” – “Я ее не читал”, – последовал ответ Евтушенко».

О предательстве Евтушенко есть всего лишь один абзац в статье Косульникова. Дословно Ника сказала следующее: «…Он предал меня – да, это звучит жестоко, но это так. Предательство состояло не в том, что я перестала издаваться за границей, нет. Но представь: я оказалась перед пропастью, или перед стеной, или просто перед пустотой – в шаге, в полушаге, я могла рухнуть, или шею свернуть, или задохнуться лишь потому, что не знала, что люди могут расставаться молча».

«Это – одна из сложных для понимания вех в ее биографии, – писал Косульников, – Ника в тринадцать лет нашла силы, чтобы справиться с предательством. Если хотите, смогла его понять. Возможно, дело в том, что она не связывала напрямую свои стихи со своим образом жизни. Они были самой жизнью». При встрече через 20 лет после выхода статьи на мой вопрос, считает ли он, что Евтушенко предал Нику, Косульников ответил отрицательно и сказал: «Он для нее действительно кое-что сделал. Она говорила, что Евтушенко ее учил: стихи это не то, что приходит в голову, а работа. То, что пришло в голову, надо записать, а потом с этим работать. Но боюсь, ничему особенному он ее не научил, потому что работать она не умела ни над словом, ни над чем…»

В последующем Ника в одном из интервью, упоминаемом в статье Оксаны Барциц, взяла свои обвинения в адрес Евтушенко назад: «Я сморозила это по детской глупости и от обиды. Я была тогда максималисткой. Сейчас бы я уже этого не сказала. Это низко, глупо и смешно. Мне кажется, Евгению Александровичу был нужен юный гений. Он просто испугался моего возраста. У меня был сложный переходный период, я была агрессивной. Сейчас мы не общаемся. Мне надо разобраться в себе, да и ему общение со мной не нужно. Я же не какой-нибудь принц Уэльский!»

26 марта 2012 года. Карпова назвала еще одну возможную причину ухода Евтушенко в сторону. Речь шла об упомянутом в главе 13 части I книги телевизоре, купленном в США и предназначавшемся Александру Межирову, но не отданному ему, как о том просил Евтушенко.

Эта история вряд ли могла быть причиной для поэта, чтобы отвернуться от Ники, – ведь вины ее в этом никакой не было, так как решение приняла Карпова. Но главное – в другом: Межиров считал Евтушенко своим учеником, о чем говорил с гордостью. «А Евтушенко, – пишет поэт Михаил Этельзон[153], – не забывает о своем учителе Александре Межирове, с теплом говорит о нем на каждом выступлении и обязательно навещает, приезжая в Нью Йорк». Можно представить, как отреагировал Евтушенко, узнав, что его просьбу не выполнили.

5 апреля 2012 года. Из разговора с Карповой.

Автор: Я рассказал дочери Дмитрия Кедрина Светлане Дмитриевне о том, что Евтушенко обиделся, когда Ника в интервью назвала его предателем. Она дословно сказала: “Евтушенко так ценит свое время, что на него нельзя обижаться, ему надо быть только благодарным. То, что он сделал для Ники, – царский подарок. Кроме него, Юлиана Семенова и Ратнера, для нее никто ничего не сделал”. Мне было приятно это слышать.

Карпова: Это так и есть. Может быть, Нике не надо было ехать в эту за…банную Америку. Там люди ее слушали, плакали, носили на руках. А приехала сюда – как волной холодной обдало.

Автор: Что еще вы можете сказать о Евтушенко?

Карпова: Он сам по себе приветлив к гостям, может что-то приготовить. Не сидеть, как я, которая не угостила тебя ничем. Он всегда доставал что-то из закромов, любил рестораны, в них у него везде были знакомые, там он предлагал свои рецепты приготовления, сам что-то доваривал и дожаривал. Он бы раз в месяц позвонил Нике, и было бы достаточно. Это я виновата: могла сказать его близким друзьям то, что не надо, а они ему передали. Его всегда окружали женщины, а там, где женщины, там сплетни.

Автор: А что именно вы сказали?