Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…»)

«Я поняла, что нужно действовать, – рассказывает Галич, – пошла в Московскую городскую думу (МГД) и попала к Евгению Абрамовичу Бунимовичу, который, как оказалось, был Никиным школьным учителем по математике. Счастливое совпадение: Бунимович координировал в МГД вопросы искусства, культуры и образования. Конечно же, Бунимович начал мне помогать. Потом я обратилась в Пен-центр, подготовила письмо, мы собрали все необходимые подписи, и я его отправила, куда мне сказали. Сразу после этого ко мне пришел корреспондент и спросил, действительно ли я хочу поступить так, как планировала, потому что у Саши Миронова оказалась липовая доверенность на получение урны с прахом Ники. Я никак не могла понять, как можно из Ялты получить доверенность, заверенную московским нотариусом.

Тут опять, как у нас в России, все трагическое связано с комическим. Короче говоря, объявились абсолютно все мои студенты и спросили: “Алена Александровна, чем надо помочь?” Я говорю: “Самое главное – надо забрать доверенность у Саши Миронова, чтобы урну получили мы, а не он”. У меня училась Светочка Азарова, которая очень дружила с Никой. Она заманила Сашу к себе домой, вытащила у него эту доверенность, потому что он был беспробудно пьян, привезла мне ее и говорит: “Алена Александровна, я боюсь, спрячьте”. Я спрятала».

По словам Миронова, Галич активизировалась сразу после смерти Ники. «Стала названивать мне, – говорит он, – и все время требовала отдать ей документы, чтобы получить урну и заниматься похоронами. Хотя реально на похороны деньги не дал ни один человек. Единственное, что сделала Галич, – выбила место на Ваганьке, хотя никаких трудностей с этим не было – пойди, заплати деньги и купи ячейку».

Вспоминает Алеся Минина: «Если б Алена Александровна не подняла всех на уши, то не знаю, что бы было. Свете Азаровой поручили выкрасть у Саши Миронова документы. Для этого она должна была пригласить его к себе домой под каким-то предлогом и напоить. Боже, это был ад! Света говорит: “Леся, я не могу, я живу в коммунальной квартире, никого и никогда сюда не привожу”. В результате неимоверных усилий он уснул, и ей удалось забрать у него справку».

Вспоминает Светлана Азарова: «Я даже не помню, где мы с Мироновым встретились. Ну, понятно, что он ночевал у меня. Как раз перед этим я купила комнату в коммуналке на Октябрьской площади, недалеко от Ники. Ночь была неспокойной, потому как у меня было ощущение, что у Миронова началась “белая горячка” – он чего-то ходил, бродил. Честно говоря, не помню, выпивали ли мы…»

Вспоминает Александр Миронов: «Света Азарова, прикинувшись бедной овечкой – мол, у нее в жизни там что-то не складывается, хорошенечко подпоила меня и вытащила из моей сумки бумаги».

По словам Алены Галич, подтвердилось, что доверенность, которую они заполучили, оказалась липовой. Когда я спросил об этом Миронова, он удивился: «Какая липовая?! Доверенность выписывают на того, кто за это платит, а платили мы с Егоровым. Олег сказал: “Я не хочу светиться, и чтобы меня там упоминали. Давай оформим все документы на тебя”. Я согласился. У меня есть хороший друг Женя Мундум, мой однокурсник, он сейчас работает во львовском театре. Когда все это с Никой случилось, я был в полной растерянности, и пока шли подготовительные моменты, он был всегда со мной. Мундум и Егоров – единственные люди, которые в то время были рядом и всем занимались. Вот у Олега на лице ноль эмоций, но он делает все, что нужно. А то, что Галич выбила место на Ваганьке, так это ахинея – там места совершенно спокойно продаются».

В упомянутой в статье Олега Григорьева (см. гл. 10) отмечается, что Галич узнала о гибели Ники лишь на восьмой день. На вопрос «Почему?» Алена Александровна ответила: «У Никуши дома не было телефона. Я два раза давала ей деньги на установку, но каждый раз они пропивались. Месяца три назад она купила себе “мобильник”, но вскоре пропила и его. В начале мая я была занята переездом на новую квартиру – закрутилась совсем. К тому же Саша Миронов, сожитель Ники, скрывал ее смерть от всех. Насколько я знаю, он просто беспробудно пил, и ему некогда было заниматься похоронами Ники».

Не совсем понятно: как можно было столь долго скрывать смерть Ники? С нею никто кроме Саши не общался? Или о случившемся было известно – но тогда почему не искали, или искали, но не могли найти, где находится Ника? Как-то не вяжутся факты, приведенные в статье. Может, потому, что она вышла спустя три недели после гибели Ники, и, давая интервью, Галич говорила о случившемся, зная, что произошло уже потом. Как бы то ни было, тело Ники восемь дней пролежало в морге. Узнали об этом случайно – помог Никин сокурсник Саша Федяинов: его отец, военнослужащий, узнал по своим каналам, что она в Склифе – НИИ «Скорой помощи» имени Н.В. Склифософского. «Было три часа ночи, – рассказывает Галич, – когда Саша мне позвонил, сообщил это и сказал, что завтра в девять утра мы должны быть там, чтобы проститься с Никой. Я толкнула Пашку: “Завтра идем хоронить”. Он к Нике был очень привязан.