Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…»)

Людмила Карпова тоже не реализовала себя, потому что принесла свой талант поэта и прозаика в жертву нуждавшейся семье. Светлана Карпова повторила участь старшей сестры, но по иной причине – она, к сожалению, как и Майя, не работала над собой и прозябала в маленьком провинциальном городке. Наконец Ника, которая была дважды, хотя и в разной степени, одарена – как поэт и актриса, не раскрыла до конца ни одно из своих дарований: первое – из-за родных, чересчур торопивших события, а второе – ставшее следствием первого.

Поэтические способности у Ники пробудились сами по себе, и уснуть им не давали, тормошили их, расталкивали, а растолкав, насиловали и поощряли. Но Господом ей был дан и другой, быть может, единственный дар – артистический, и все ему сопутствующее: рост, внешность, умение выступать, держаться на сцене. Этот дар был органичен для Ники. В нее же с детства вживляли тогда еще чуждый ей поэтический дар, который был органичен для Майи, Карповой и иже с ними. Ника поддалась этому вначале как ребенок, с которым затеяли интересную игру, а потом приняла такое «сотрудничество» с близкими, в первую очередь с мамой, и вошла в роль поэта, потому что иных ролей артистичной девочке не предлагали. Я не случайно употребил выражение «вошла в роль», потому что Ника действительно играла, когда читала стихи, давала интервью, снималась в фильмах. Ей трудно было не поверить, если даже она читала не свое стихотворение или давала заранее подготовленные ответы на вопросы журналистов. Представьте на минуту, что те же стихи, которые сделали ей имя, она читала в манере Иосифа Бродского. Разве были бы такие восторги и овации?!

В пользу преобладания у Ники актерского дарования говорит вся ее жизнь в Москве, где, свободная от принуждений, она все же писала стихи, но они никого и ничем не удивляли, о них знали разве что ее московские друзья и знакомые, к тому же не все. Взрослая Ника как поэт интереса не представляла. Зато актерство – главное, что, на мой взгляд, дал ей Господь, заполняло весь московский период ее жизни, и это подтверждают события, описанные в части II книги. Все, кто знал Нику, считали ее прирожденной актрисой. До последнего дня она хотела играть, вырваться на сцену и на экран. Не потому ли она ревновала Сашу Миронова, видя его в спектаклях, тем больше, чем лучше он играл?! Очень жаль, что Джованни Мастропаоло не внял просьбам Ники отправить ее во Францию или Италию, где бы она вероятней и скорей состоялась как актриса. Пример тому – судьба киноактрисы Динары Друкаровой, игравшей когда-то с Никой в фильме «Это было у моря» и снимающейся в последние годы во французских фильмах.

Артистический талант мог достаться Нике от отца и в меньшей мере от мамы и бабушки, которые тоже были своего рода актрисами, ибо весьма правдоподобно фантазировали и лгали. Если в семье растет очаровательная девочка, чтó родные в первую очередь должны сделать? Конечно же, отдать ее сначала в драматический кружок, потом в театральную студию и так далее (ВГИК, Университет культуры), то есть развивать заложенные в ней природные способности. Но мама с бабушкой решили использовать дитя, чтобы решить свой самый главный вопрос – обеспечить материальное преуспевание. И не просто решить, а как можно скорее. Понятно, что даже если они и заметили в Нике артистические задатки, то получить отдачу от нее как от актрисы можно было спустя минимум полтора-два десятилетия. К тому же помочь ей взойти на сцену театра родные не могли, зато могли помочь еще в детском возрасте взойти на сцены многолюдных залов, где читали стихи известные поэты. Тем более что для этого была благодатная почва: росший в поэтической среде ребенок, которым, если поднажать, можно удивить мир. И поднажали, благо сами были не дилетантами в поэзии, поставили на Нику, как на скаковую лошадку, и загнали ее. Не об этом ли писала она сама: «Удила закушу, / Пеной брызну. / Всех друзей облюю, / После взвою…».

Трудно себе представить, чтобы родная мать была злым гением собственной дочери. Вспоминаются слова Тараса Бульбы, обращенные к сыну: «Я тебя породил – я тебя и убью…» Впрочем, судя по поступкам Майи, многие сомневались, что она мать Ники. Так, Тамара Векшина сказала мне: «Я все время думаю, была ли она ее мамой». – «Вы не первая это говорите – то же самое я слышал от Никиной подруги (Алеси Мининой. – А.Р.)». – «Если бы Майя была ее мамой, она такого бы не делала. Это даже фашист не может сделать». – «Поэтому Ника боялась родить ребенка, чтобы ему не передались гены матери». – «Она зря боялась, потому что это точно не ее мама». К сожалению, ее – в этом у меня сомнений никогда не было.

Не менее трудно представить себе, что Карпова, видя, чтó Майя творит с Никой, не остановила дочь и, значит, стала ее сообщницей. Они быстро добились желаемого и еще скорей все потеряли, а главное – Нику, судьбой которой расплатились за свои непомерные тщеславие и алчность.