Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…»)

Удивительно, но ни в одной записке ни слова о Елене Камбуровой, Евгении Евтушенко, Владимире Дашкевиче, Альберте Лиханове и многих других, прошедших через жизнь Ники Турбиной, а также об Италии, Америке и Швейцарии. Хотя имеются, если можно так сказать, адресные записки, почему-то не опубликованные. В архиве автора таких две. Одна из них посвящена русскому поэту, писателю и переводчику Леонарду Кондрашенко, ушедшему из жизни за месяц до гибели Ники. Вот что в ней написано:

Леонард Кондрашенко всегда у меня в сердце. Он был многоплановым в творческом отношении человеком. Беда его, что он себя подарил идее, которая была в руках невежд, и много времени растратил на дураков. Был добр и предан семье. Ко мне относился радостно. Я была в него влюблена, как в личность.

Вторая, тоже коротенькая, записка – о замечательной пианистке, композиторе и певице Татьяне Смольской, с которой Ника сблизилась в последние годы жизни:

Таня Смольская – единственное сейчас светлое пятно в моей жизни. Она делает мне добро искренне и убеждена, что я талантлива. Собираемся вместе работать. Творчески она мне очень помогает. А я – такая дурная и зацикленная на обидах. Но Тане помогать буду всегда.

Автор располагает и другими, не публиковавшимися записками, в частности такой, скорее всего написанной Никой:

Дела по-прежнему направлены все успокоить и дать дыханье всем, А вы мне поможете услышать звон жизни, увидеть вас в закинутых назад прическах и в глазах печаль по мне. Я сожалею, что унесу с собой давнишнюю мечту быть с вами, писать стихи в клокочущем доме, где буду жить, внимая звукам своих желаний и сострадать тому, кто мне поможет зажигать огни любви.

Не вижу смысла приводить иные материалы, ибо и без них все ясно. Отмечу лишь еще два момента. Первый. Все, что было дополнительно, по сравнению с книгой «Чтобы не забыть», включено в книгу «Стала рисовать свою судьбу…», начинается с записки «Воевать не шла с мудростью века…». Второй момент. На переданных автору страницах с напечатанными записками изредка встречаются сделанные рукой Карповой пометки, своего рода темы, на которые ей нужно написать записки или фразы для использования в них. Например: «Хранить покой в доме», «Непроницаемая тайна», «Душевная отвага», «Обнимать состраданьем». Написал и подумал, что это сказано об авторе, которому действительно понадобилась душевная отвага, чтобы разгадать тайны Ники Турбиной и ее семьи.

Глава 15

Вот и вся история Ники Турбиной. Если не вся, то скорее в нюансах, нежели в основном. Читатели вправе не соглашаться с автором, подвергать сомнениям его рассуждения и выводы, но отрицать, что на многих страницах книги нашли что-то новое или ранее неизвестное, не смогут, даже если захотят. К тому же не надо забывать, что это повествование – первая серьезная попытка охватить всю жизнь Ники, чтобы ее почитатели лучше поняли причины невероятных изломов судьбы своей современницы. В какой мере автору это удалось – не ему судить, а читателям, которых он заверяет, что писал правду и не пользовался правом писателя на вымысел, которое дала ему Людмила Карпова.

А правда была такой, что в очень талантливой семье жизнь толком не сложилась ни у кого. По сути, из семейного квинтета поэтов реализовал себя, и то не полностью, лишь Анатолий Никаноркин. Майя Никаноркина не реализовала себя не только как художница, но и как поэтесса, ибо вместо того чтобы после отказов редакций продолжать работать над собой и проявить настойчивость, она проявила ее по отношению к Нике. Видимо, забыла мудрые слова «Не сотвори себе кумира» и сотворила его, вернее ее – свою дочь, которая в таком качестве пробыла всего четыре (с 1983 по 1987) триумфальных года. А ведь Майя могла бы не только издавать свои поэтические книги, но и сама иллюстрировать их.