Тайны Звенящих холмов

– И чего тебе, Рагдай, тут не сидится? Зачем идёшь на зиму глядя в этот Царьград? Клянусь Даждьбогом, не понимаю. Князь к тебе дружен. Желает доверить пестование Часлава. Учение его.

Да куда ты пойдёшь, через семик-другой Вожна может стать подо льдом.

– Ничего, в нижнем течении дует степняк. Проскочим до ледостава, – ответил Рагдай, явно чем-то озабоченный; он был все ещё бледен, а правая рука держалась тесьмой на уровне груди, хотя глаза, как прежде, были пронзительно сини и тверды. – Куда это Гуттбранн подевался?

– Он, наверное, с дружиной. Готовит ладью к походу, – водя языком за щекой и оттого неимоверно коверкая слова, сказал Ацур.

– Нет, он взял шестерых своих воев и пошёл к Крапу, в сторону кургана, – отрицательно замотал головой Искусеви, ловя на себе недобрый прищур Семика. – Они могут внезапно напасть на Вишену и Эйнара, которые там скрываются до отхода Гуттбранна.

– Кто-то видел их в лесу и донёс Гуттбранну. Что вы знаете про это? – Рагдай развернулся к Ацуру и Семику, неожиданно смутившимся под его пристальным взором. – Вы оба знали, где пережидали эти два варяга. И Стовов знал. Где он?

– Князь спит после трапезы, – ответил Семик. – И он повелел никуда тебя не пускать. Если ты вздумаешь сейчас пойти к Журчащему Крапу, мы удержим тебя силой.

– Вот как. Стало быть, и в Царьград мне не дадут уйти. Стовов решил сделать из меня няньку своему чаду? – чрезмерно спокойно, с металлом в голосе спросил кудесник и оглянулся на Крепа, который с независимым видом шёл к лошадям, жующим у коновязи овёс. – Он снова решил нарушить клятвы?

– Схожу за князем. – Семик проворно нырнул обратно в проём двери, а Ацур, заметив, как Креп отвязывает трёх коней и затягивает подпругу, вынул меч. – Стойте на месте. Эй, Мышец, Тороп, Линь! Живо сюда!

Трое дружинников, бросив на полглотке похлёбку, похватали кто острогу, кто меч. Проворно приблизились, уставляя на кудесника блещущие острия.

Рагдай только плечами пожал, заметив, впрочем, что несколько стреблян, побросав работу, но не оставив топоров, начали заинтересованно собираться неподалёку.

Креп был уже в седле, держа другого коня под уздцы.

Стовов появился в дверях сонный, пахнущий медовухой и сеном. Сощурившись на Рагдая, на своих воев и недовольно гудящих стреблян, он обеими руками почесал затылок, потянулся, прокашлявшись, плюнул в землю, хрипло спросил:

– Что тут такое? Кого убили?

– Де нет, князь, не убили. Кудесник хочет ехать, – из-за его спины сказал Семик, тыча пальцем в Крепа.

– Ну-ну…

Откуда-то от скотного двора примчался Люток, сделав несколько широких витков среди напряжённо застывших людей, облаял Стовова, Ацура. Сморщив морду и капая слюной с кинжальных клыков, остановился подле Рагдая.

– Что, Стовов, я теперь твой пленник? – с некоторой весёлостью спросил Рагдай, а Люток вопросительно задрал левое ухо.

– Да нет. Это мои люди что-то напутали. – Князь помолчал, наблюдая, как двое стреблян спешно, без сёдел вылетели со двора за подмогой. – Просто будет соколиная охота. И я хотел тебя позабавить.

– Хорошо, раз так. Креп, давай коня, – удовлетворённо кивнул Рагдай, но дружинники угрожающе затупили ему дорогу.

– Вот видишь, Рагдай. Мои вои чего-то не понимают, – ухмыльнулся Стовов. – Клянусь Даждьбогом, это не я. – Он засмеялся весело, но недобро. – Ладно. Хочу, чтобы ты ехал с княжичем Чаславом в Царьград и обучил там его греческому, премудростям разным, писанию, кудесам.

– Так ведь ты хотел в следующее лето идти на Царьград вместе с Водополком. Как же ты даёшь своё чадо в залог будущему врагу? – Кудесник изумился настолько, что даже забыл о своём неожиданном пленении.

– А вот… Вот он, князь Стовграда! – Стовов выудил откуда-то из-за спин Семика и дружинников усталого мальчика, Часлава. – Вот, поедешь с этим кудесником за земли, за моря, в богатый град. Поглядишь. – И, уже обращаясь к Рагдаю, сказал: – Мои мысли – идти на Царьград через три лета, когда ты с княжичем вернёшься. Когда он уже прочно воссядет на коня. Я хочу, чтоб он знал там каждый закуток, каждый ход. Ведь он поведёт воев вместе со мной. Пусть знает, как живёт враг. А что недоглядит он и мои люди, доглядишь ты, кудесник, светлая голова. Клянусь богами, хочу иметь тебя в соратниках, Рагдай.

– Вернее, иметь во мне ведуна и челядина. Ты забираешь мою свободу, хватаешь меня как рабыню в бане, – покачал головой Рагдай и вдруг улыбнулся, увидев, как Часлав выворачивается из-под отцовской руки, сосредоточенно и настырно. – Ты когда-нибудь наступишь себе на хвост, хитрый лис Стовов. – Наполовину вынутый меч кудесника исчез в ножнах. – Я хотел идти в Царьград. И пойду. А ты, дитё, пойдешь со мной?

Мальчик, застигнутый вопросом за выдиранием из кулака Стовова края своего крошечного пурпурного плаща, неожиданно посерьёзнел и задумался, словно от этого зависела его жизнь. Он потёр кулачком под носом, обвёл светлым взглядом собравшуюся толпу стреблян, полтора десятка дружинников, своих испуганных мамок, упираясь то в оскал пса Лютока, то в глаза Ацура, то в резную фигуру Перуна у надворотной башни.