Тайные безумцы Российской империи XVIII века

Задержимся на этом месте и попробуем разобраться. Подошин ничего не говорит о том, как и когда попал в Петербург из Солигалича, где, как мы еще увидим, у него остались родственники. Но если предположить, что в Таганрог он приехал в 1776 году, то значит тогда ему было шестнадцать лет, а сидельцем у петербургских купцов он был примерно с тринадцати лет. На первый взгляд, его утверждение, что за него, юного лавочного сидельца, ходатайствовали три гвардейских капитана, выглядит фантастично, однако можно предположить, что это были завсегдатаи лавок, в которых он торговал, испытывавшие симпатию к явно смышленому подростку. Фамилии Федурин нет в «Месяцесловах Российской империи», в которых ежегодно печатались списки чиновников. Это неудивительно, ведь, по-видимому, имелся в виду Иван Федуркин — помощник азовского и новороссийского таможенного обер-директора, участвовавший в подготовке указа 26 мая 1776 года, которым были утверждены штаты таможенных учреждений региона, подчиненные Таганрогской таможне[424]. Малоправдоподобным выглядит, однако, утверждение нашего героя о том, что он имел капитал в тысячу рублей. Скорее всего, он сильно преувеличил свое благосостояние, ведь эта сумма соответствовала той, что была необходима для записи во вторую купеческую гильдию.

Однако вернемся к рассказу Подошина, из которого следует, что два события сыграли роковую роль в его судьбе. Еще в 1776 году он в «доме князя Щербатова» познакомился с некоей девицей Прасковьей Яковлевой[425], в которую влюбился и на которой хотел жениться. Девушка вроде бы ответила ему взаимностью, но поставила условие «достать дворянство», «а без того никак не хотела и слышать, чтобы итить за купца». Подошин утверждал, что все, что он после этого делал, было ради достижения заветной цели: «…он все способы употреблял, будучи еще при таможне, чтоб достать себе чин, также и в бытность свою в Польше думал вступить в королевскую службу, а после разсудил, что, хотя чин себе и купит, но как попадет в Москву, то должен обратно его продать, а она в Польше жить не захочет». Новый план родился после знакомства с французом Гендрихом, которое и стало вторым знаковым событием в жизни солигаличского купца.

Вместе с Гендрихом Подошин ездил в Турцию, где видел много беглых русских солдат, которые, по его утверждению, спрашивали его, «что прощает ли их Ея Величество, а он уверял их, что, ежели они возвратятся, то всеавгустейшая монархиня человеколюбие свое открывает каждому, кто прибегнет к освященным стопам Ея Величества». Подошину пришло в голову, что, если он организует возвращение в Россию беглых солдат и будет сдавать их командирам воинских команд, беря с них соответствующие расписки, то за это получит «награждение» и обретет дворянское достоинство. Француз, которому он рассказал о своем плане, укрепил его в этом намерении, но посоветовал сперва поехать в Петербург и подать прошение Г. А. Потемкину, чтобы получить разрешение на эту операцию. Сам же Гендрих собирался ехать в Варшаву и обещал возвратиться в Очаков через три месяца, где они и договорились с Иваном встретиться.

Знакомство с французом было связано для Подошина с еще одним роковым для него обстоятельством. У своего приятеля он увидел «две звезды», на одной из которых было выгравировано имя владельца. Молодой человек решил, что они золотые, и стал уговаривать приятеля их ему продать. «Но француз отвечал: „Они не продажныя“ и слышать о продаже не хотел», говоря: «Они, де, тебе не годятся, их не носят, а только единственно тому принадлежат, кто в каких делах обращается». Тогда Подошин купил в турецкой лавке «за 25 левов турецкой калиан» и предложил обменять его на «звезды», но француз заявил, что этого недостаточно, и тогда Подошин прибавил к кальяну часы, которые якобы ему «подарил при Цареграде прикащик». Сделка состоялась. Француз заказал себе две другие такие же серебряные «звезды», на одной из которых велел «вызолотить» свое имя, а Подошину сказал: «Слушай брат, я теперича назову тебя братом, потому что я тебе подарил свое имя, а в медалях есть несколько червонных золота». «Благодарствую, братец, за твой подарок», — ответил молодой человек, «а сам в себе думал, как поеду в Таганрок, то велю перетопить и золотом могу продать, мне, де, твоим имянем не жить». Позднее в Таганроге Подошин показал «звезды» «немцу-серебренику», уверяя, что они золотые, но тот не поверил: «Конечно, ты меня обманывать пришол, а потом спросил: что ты за них хочешь? А он ему отвечал, что они стоют 40 червонных, а серебреник ему говорил, что более не стоят сорока копеек, да в другом месте еще тебя и с ними свяжут, что, де, ты ходишь людей обманывать. Но он за то немца выругал, а после взял себе в голову продать их в Москве, куда приехав, показывал звезды золотарю. И как он сказал, что они танталовыя, тогда уже узнал, что француз его обманул».