Тайные безумцы Российской империи XVIII века

В соответствии со своим планом Подошин таки отправился в Петербург, запасшись в Таганроге подорожной, но, дабы в столице его не узнали знакомые купцы, назвался фамилией Паншин. К этому времени у него оставалось всего 2 рубля, и в столице он вынужден был продать за 30 рублей еще одни имевшиеся у него часы[426] и кафтан. Некие «знакомые при дворе» написали от его имени челобитную на имя Потемкина, но, поскольку речь шла о совместном с приятелем-французом предприятии, требовались подписи обоих, так что подавать челобитную Подошин не решился и задумал отправиться в Польшу. Получив у почт-директора фон Эка новую подорожную до Киева (вновь на имя Паншина), он прибыл в Москву, где за 60 рублей продал шубу[427] и купил печатные сенатские указы, в том числе «манифест о беглых»[428], что, как он полагал, должно было облегчить ему перемещение по стране. В Москве Подошин обзавелся новой подорожной, на сей раз до Польши, заполучив ее у судьи московской ямской конторы Неронова, которому впоследствии за это досталось.

И вновь сделаем паузу и попытаемся разобраться, почему молодому авантюристу удавалось так легко передвигаться по стране. Первый раз он приехал в Таганрог вместе с начальником местной таможни, и, таким образом, его пребывание в городе было вполне легальным — его знали там сперва как служащего таможни, а затем как человека, занимавшегося торговлей. Возможно, чиновники местного магистрата, составлявшие ему подорожную до Петербурга, не точно знали его фамилию либо он их подкупил и таким образом получил документ на имя Паншина. В Петербурге Подошин просил выписать ему подорожную до Польши, но почт-директор фон Эк, считая это, по-видимому, незаконным, ему отказал и выписал подорожную только до Киева. А вот в Москве Неронов по каким-то причинам нарушил закон, за что и понес впоследствии наказание. Согласно «Месяцеслову с росписью чиновных особ» на 1777 год, Сергей Федорович Неронов имел чин всего лишь коллежского советника[429], и, возможно, его легко можно было подкупить.

Выехав из Москвы, Подошин задержался в Туле, где «купил три стальныя печати, на коих велел вырезать свое и любовницы своей имя, а что оныя печати ему неприличны, того он не знал, а хотел только ими печатать пакеты и письма». В Киеве некий майор Мельников дал ему письмо для своего брата в Константинополе, которое попросил отправить из Очакова. Уже на территории Речи Посполитой, проезжая местечко Ставище (ныне в Киевской области Украины), Подошин впервые «надел на себя одну медаль для того, чтобы скорее почту дали». Следующим пунктом назначения было местечко Гранов, где путешественник «остановился у поляка[430] Николая Григорьева, которой содержит почту» и который повел его обедать к своему родственнику, «отставному попу», где наш герой познакомился и с местным протопопом. И вот тут-то, видимо, и пробил «звездный час» Ивана Подошина:

А после обеда говорил поп, что они обижены от поляков тем, что у них божия церковь во всей Польше отнята, а зделана уния. Но он етому не поверил и пошел сам в костел, и увидел, что поп говорил правду. Когда же пришол в униатскую церковь и слушал молитву, во время которой нашу Государыню не поминают, також, де, и наследников, ни креста не выносят. Из церкви, пришед к протопопу, сказывал, что, де, ваша правда. На что они просили: «Не можно ли такова средства сыскать, кабы до Государыни вам об етом донести?» А он на то им сказал: «Дураки, польски попы, вы бы меня давно просили, я бы для вас давно что зделал». Почему попы стали его просить, чтобы он у Государыни выпросил им благочестие. А он показал медаль и сказал, что он есть генерал-маиор, поедет в Петербург и может в том служить.

Далее Подошин вроде бы опять вернулся в Ставище, где объявил местному губернатору Курдвановскому, что он генерал-майор Паншин. В доме тамошнего «купца Кунбурлея»[431] он увидел печатный список чинов Воинского департамента и вычитал там фамилию Опочинин[432]. Видимо, она показалась ему созвучной с его собственной, и с этого момента он стал ею называться. Согласно его письменным показаниям, из Ставище он поехал в Васильков, оттуда в Киев, затем снова в Васильков, где познакомился с неким майором Епанчиным, выделившим (как впоследствии было написано в приговоре «без всякой казенной надобности») ему в провожатые солдата, с которым он приехал в слободу Мытницу, где они вместе пьянствовали. Затем была Белая Церковь, снова Ставище, Умань и наконец опять Гранов, куда Подошин прибыл с изготовленным им и запечатанным пакетом на имя генерала Опочинина, на котором было написано, что его надлежит вскрыть 19 ноября. Здесь он снова встретился с местными православными священниками, и между ними произошел следующий диалог: