Тайные пороки

— Так тот человек записался у Тихоныча. Приходил вечером в субботу. Тихоныч решил, что он и есть шафер, которого обещал еще в пятницу прислать Ардалион Ардалионыч. Ну чтобы сговориться обо всем.

— И что?

— Ничего. Покинул мадемуазель Толмазову через полчаса. Вид имел строгий и деловой. Думали, побежал поручения выполнять.

Лапочкин покосился на кочергу с бантиком. В голове его роились версии и планы дальнейшего расследования.

Убийца Ардалиона тот, кто знал о бантиках в квартире невесты. Видел их Бешенцов. О бантиках сам Хрянов мог рассказать своим шаферам, Тоцкому, Немытаеву. Впрочем, и те могли в свою очередь кому-то рассказать о курьезных бантиках. Надо установить слежку за всеми тремя шаферами. А там прояснится, кто и за что мог убить жениха. Может, и с буковкой «А» удастся разобраться, мало ли какие имена и фамилии всплывут.

— А не пропадала ли у вас в доме кочерга? — спросил Лапочкин.

— У нас много кое-чего пропадает, — охотно пожаловалась Буданова. — Я уж десять лет содержу свое дело. Составила и статистику. Ежегодно пропадает до одиннадцати графинов, по четыре кочерги, по пять стульев, до тринадцати простыней. Я уж стала заранее включать стоимость пропаж в квартирную плату. Да запасец держу в кладовой, как что пропадет, горничная оттуда и достанет.

— Никогда бы не подумал, что вы, сударыня, несете такие потери, — посочувствовал Лапочкин.

— Мелочи, конечно, — тронутая сочувствием, Буданова добавила огорченно, — но все денег стоит. А народец-то у нас оригинальный, с выдумкой. Дров не хватит, так и стулья в печку засовывают. А то и кочерги узлом вяжут, особенно в хмельном виде, от удали молодеческой. Поутру просыпаются, боятся выговора — выбрасывают в окно.

— Тут у мадемуазель одного слоника не хватает. — Лапочкин поглядел на Митю, счастливо выбравшегося из материнских объятий и занявшего свой пост у двери.

— Препедигна Ильинична — добрейший души девушка, — отозвался подросток, польщенный вниманием строгого дознавателя, — любит подарки делать. Слоника Ардалиону подарила.

— Вы сами это видели?

— Сам, — кивнул Митя, — я пришел заниматься, а он уходил.

— А что помогала вам изучать Препедигна Ильинична?

— Да все, — Митя смутился.

— И латынь?

— И латынь. Правда, Ардалион Ардалионыч латынь лучше знал.

Госпожа Буданова слушала мужской диалог с неудовольствием.

— Митя, сходи к кухарке, пусть чаю принесет господину Лапочкину.

Митя с неохотой повиновался.

— Долго уж сидим, — пояснила хозяйка, — и неизвестно, сколько еще томиться придется. А мальчика не вовлекайте в расследование, он и так расстроен. Он к Пупочке как к сестре относился. Едва ли не обожал.

— Неужели за неделю она смогла его так приручить? — удивился помощник дознавателя, который, в ожидании замечательной девушки, был не прочь выпить чая.

— Да вы не знаете ее! — воскликнула хозяйка. — Ангел небесный! Красавица, и душа у нее золотая! Недаром к ней дети тянутся!

— А ваш сынок, сударыня, худоват. Не показать ли его врачу?

— Не поверите, уважаемый Лев Милеевич, — запричитала хозяйка, наблюдая, как вошедшая с подносом баба готовит на столе чай. — Не поверите, столько учится, аж затемно домой является. Все по библиотекам да по репетиторам. Я ему столько карманных денег даю, хоть по пять раз в день в ресторане кушай. А все не в коня корм. Не дорос до истинно мужского развития. А так мальчик — прекрасный. Утешение мне единственное после смерти моего супруга… Царствие ему небесное.

— Благодарю вас, голубушка, — умиленно взглянул на кухарку, разлившую чай, но медлящую у стола, Лапочкин. — Вы что-то хотите сказать?

— А где Митя? — добавила свой вопрос хозяйка.

Кухарка переступила с ноги на ногу, не зная, на чей вопрос отвечать.

— Митя у себя, к нему друзья пришли, — сообщила она, наконец. — А сказать я хотела, что возле Тихоныча стоит еще один кавалер барышни Толмазовой. Пускать?

Лапочкин выразительно кивнул хозяйке.

— Проведи сюда, — лаконично распорядилась та, приглашая своего незваного гостя к столу.

Минуту-другую Лапочкин и хозяйка меблирашек с наслаждением втягивали в себя обжигающую, ароматную жидкость.

Даже появление на пороге молодого человека, осунувшегося, но одетого в добротное, если не сказать элегантное платье, хотя и несколько свободное, не прервало их занятия.

Молодой человек пошарил глазами по гостиной и растерянно пробормотал:

— Прошу прощения, я хотел видеть мадемуазель Толмазову.

— Мы тоже хотели бы ее видеть, — Лапочкин встал, в посетителе ему померещилось что-то знакомое.

— Может, я не туда попал? — отступил молодой человек.

— Туда, туда, — подтвердил Лапочкин. — Проходите.

Молодой человек шагнул в нерешительности вперед, садиться ему никто не предлагал. Хмурая дама и ее собеседник отслеживали каждое его движение. Молодой человек продвинулся к окну и замер.

— Могу ли подождать мадемуазель Толмазову?

— Можете, — милостиво кивнул Лапочкин. — Но кто вы такой?

Визитер медленно опустил руку в карман.

— Прошу вас, вот моя визитка.

Он протянул картонный прямоугольник, и из руки его на пол выпал маленький пакетик, видимо, случайно зацепившийся за визитку.