Тайный дневник Верити

Я скучаю по телевизору. Я не заходила в гостиную с тех пор, как приехала сюда почти две недели назад. Покидаю кабинет Верити, готовлю себе пачку попкорна, устраиваюсь на диване в гостиной и включаю телевизор. Я заслужила немного лени, тем более что завтра у меня день рождения, хоть я и не собираюсь рассказывать об этом Джереми.

Постоянно бросаю взгляды на лестницу, потому что ее прекрасно видно с дивана, но Джереми нигде нет. Последние несколько дней я его почти не видела. Думаю, мы оба понимаем, как близки были к поцелую в тот вечер и насколько это было неправильно, и поэтому теперь избегаем друг друга.

Включаю телевизор и устраиваюсь поудобнее. Спустя пятнадцать минут просмотра программы о ремонте домов я наконец слышу, как спускается Джереми. Он замирает на полпути, увидев меня в гостиной. Потом преодолевает оставшиеся ступени, подходит ко мне и садится рядом. Достаточно близко, чтобы дотянуться до попкорна, но достаточно далеко, чтобы избежать прикосновений.

– Исследуешь? – спрашивает он, вытянув ноги на журнальный столик.

Я смеюсь.

– Конечно. Всегда в работе.

Он зачерпывает ладонью попкорн.

– Верити смотрела телевизор запоем, когда у нее был творческий кризис. Говорила, иногда он подавал ей идеи.

Я не хочу говорить про Верити и меняю тему.

– Сегодня я закончила первый набросок. Если завтра его утвердят, то, возможно, я уеду через несколько дней.

Джереми перестает жевать и смотрит на меня.

– Да?

Мне нравится, что его расстраивает новость о моем отъезде.

– Да. И спасибо, что позволил мне оставаться дольше, чем следовало.

Он удерживает мой взгляд.

– Дольше, чем следовало? – Потом снова начинает жевать и смотрит в телевизор. – Мне показалось, это было недостаточно долго.

Я не знаю, что он имеет в виду. Что я недостаточно много поработала, или что он хотел бы провести со мной больше времени.

Иногда, особенно сейчас, я чувствую, как его ко мне тянет, но в другие моменты кажется, что он изо всех сил пытается пресечь возникшую между нами симпатию. И я его понимаю. Правда. Но неужели он собирается провести так весь остаток жизни? Посвятить себя женщине, превратившейся лишь в оболочку человека, на котором он женился?

Я понимаю, он давал клятвы, но какой ценой? Всей жизни? Когда люди женятся, они предполагают, что проживут вместе долгую, счастливую жизнь. Но что, если жизнь одного прервалась, а второй должен исполнять эти клятвы всю оставшуюся жизнь?

Это несправедливо. Если бы я была замужем и мой муж оказался в положении Джереми, я бы не хотела, чтобы он хранил мне верность до конца дней. Но я не уверена, что способна так сходить по мужчине с ума, как Верити сходила с ума по Джереми.

Передача заканчивается, и начинается новая. Несколько минут мы молчим. Не то чтобы мне нечего сказать – наоборот. Просто я не уверена, имею ли на это право.

– Я о тебе почти ничего не знаю, – говорит Джереми. Он откидывает голову на диван и спокойно смотрит на меня. – Ты была когда-нибудь замужем?

– Нет. Пару раз все к тому шло, но не сложилось.

– Сколько тебе лет?

Ну разумеется, он задает этот вопрос за несколько часов до смены моего возраста.

– Ты не поверишь.

Джереми смеется.

– Почему?

– Мне будет тридцать два. Завтра.

– Врешь.

– Не вру. Хочешь, покажу права?

– Хочу. Потому что я тебе не верю.

Я закатываю глаза и иду за сумочкой в спальню. Возвращаюсь и протягиваю ему права.

Он смотрит на карточку и качает головой.

– Какой дрянной день рождения. В компании почти незнакомых людей. Весь день за работой.

Пожимаю плечами.

– В ином случае я бы просто сидела одна в квартире.

Он снова смотрит на мои права. Когда он проводит большим пальцем по моей фотографии, у меня пробегают мурашки. Он даже не трогал меня – он потрогал мои чертовы права, – а я уже завелась.

Жалкое зрелище.

Джереми отдает мне права и встает с дивана.

– Ты куда?

– Готовить тебе пирог, – бросает он и выходит из гостиной.

Я улыбаюсь и иду вслед за ним на кухню. Джереми Кроуфорд готовит пирог – такое пропустить нельзя.

* * *

Я сижу за кухонным столом и наблюдаю, как он покрывает пирог глазурью. За все проведенное здесь время это лишь второй раз, когда мне действительно весело. За последний час мы не обсуждали ни Верити, ни свои трагедии, ни контракт. Пока пекся пирог, я сидела на барном стуле, а Джереми прислонился передо мной к столешнице, и мы обсуждали кино, музыку, свои предпочтения и неприязни.

Мы действительно начали узнавать друг друга ближе вне связавших нас обстоятельств. В тот вечер, когда мы ходили ужинать с Крю, он был расслаблен, но я не видела его таким в стенах этого дома с самого приезда.

Я почти – почти — могу понять одержимость Верити.

– Иди в гостиную, – говорит он и достает из ящика свечи.

– Зачем?

– Затем. Я должен внести пирог и спеть тебе «С днем рождения». Все как полагается.

Я качаю головой, спрыгиваю со стула и возвращаюсь на диван. Выключаю звук телевизора, чтобы ничто не мешало мне слушать, как он поет поздравительную песню. И постоянно нажимаю на пульте кнопку с информацией, проверяя время. Он ждет полуночи.