Тайный код Кёнигсберга

Он остановил мотоцикл у высокого деревянного забора, ограждавшего развалины углового здания, разбомбленного русскими еще в 1943 году. Стрелка на заборе и большие буквы «LSK», намалеванные желтой масляной краской, указывали направление в бомбоубежище. Дома напротив теперь не существовало, и прямо с мостовой, расположенной на уступе холма, открывался вид на район Ластади. Повсюду, куда ни кинь взор, виднелись только развалины и торчащие скелеты зданий, приобретающие в сгущающихся сумерках самые причудливые формы. Где-то неподалеку слышались встревоженные голоса людей, ржание лошадей, надрывный рев дизельного мотора. Со стороны Понарта доносилась орудийная канонада, небо озарялось вспышками, на несколько мгновений освещавшими призрачным светом развалины и сиротливо торчащие колокольни церквей.

Рудольф уже вошел в подъезд дома, когда на улице послышалась какая-то возня, крики. Мимо пробежало несколько фигур в военной форме. Следом раздались выстрелы. Пули ударились в стену дома, одна со скрежетом отрекошетила в кучу металлического лома.

Рудольф не успел сообразить, что происходит, как в дверном проеме выросли две здоровенные фигуры в касках с автоматами наперевес. В лицо ударил яркий свет карманного фонарика.

Резкий крик: «К стене! Кругом!»

Ощутив толчок в грудь, Рудольф, все еще не понимая, в чем дело, сжался, готовый ко всему.

– Попался, ублюдок! – прорычал хриплый голос с явным южнонемецким акцентом. И тут Рудольф увидел в отсвете вспышек две белые молнии на каске у громилы, наставившего на него автомат. «Эсэсовцы, – догадался Рудольф. – Эти тыловые крысы считают себя вправе творить что хотят. Даже орать на фронтовика».

– Ну ты, потише! Перед тобой фронтовой офицер, а не какой-нибудь грязный шваб из СС! Если вы ловите дезертиров… – Рудольф не успел договорить, сильный удар в лицо свалил его на пол. Больно стукнувшись головой о ступеньку, он чуть было не потерял сознание. Во рту появился соленый привкус крови. В словно налившейся свинцом голове пронеслось: «Да они же меня убьют!»

Между тем один эсэсовец вышел из подъезда и что-то прокричал в темноту. Раздался шум подъезжающей машины. Другой, тот, что бил Рудольфа в лицо, уперся кованым сапогом ему в грудь и обшаривал фонарем углы подъезда. Неожиданно для эсэсовца фонарь выскользнул у него из рук и, ударившись о каменный пол, погас. Стало совсем темно. Эсэсовец выругался, сделал шаг в сторону и начал шарить рукой по полу. Рудольф еще не успел подумать, что сделает в следующий миг, как сильным ударом ноги отбросил эсэсовца к стене, метнулся к противоположной стороне подъезда, к двери, ведущей во двор. Сзади раздались крики и тут же оглушительная автоматная очередь. Пули просвистели у самого уха Рудольфа. Но он уже, не замечая боли, кубарем скатился во двор, резко бросил натренированное тело в сторону, перепрыгнул через нагромождение каких-то ящиков и бочек, сильно порезавшись о торчащий кусок жести.

Повсюду сплошные завалы

Сзади раздался топот преследователей. Расстегнув на ходу кобуру, он выдернул из нее пистолет и наугад сделал несколько выстрелов в темноту. Сзади послышался слабый стон, затем снова треск автоматной очереди. Но Рудольф был уже далеко. Неплохо ориентируясь в проходных дворах, он быстро выбрался на соседнюю улицу, пересек ее и прошел еще несколько дворов, удивляясь тому, что узнает дорогу, несмотря на то что вместо знакомых домов вокруг лежат сплошные развалины. Неподалеку от улицы Штайндамм он присел на обломок стены, отдышался немного, привел себя в порядок. Губа была разбита, но кровь уже не шла, и он вытер лицо носовым платком. Скомкал и отбросил его в сторону.

До штаба коменданта оставалось совсем немного. Всего несколько кварталов. Сожалея о мотоцикле, возвращаться к которому было уже нельзя, Рудольф встал, посмотрел на часы, отряхнул шинель и направился в сторону центра города. С момента, когда он оставил ефрейтора в лазарете и решил заехать домой, прошло всего полчаса. Стрелки показывали без двадцати минут одиннадцать.

На площади у здания суда в последние месяцы войны

Неподалеку от площади Троммель платц у Крамера еще раз проверили документы. Рослый жандарм внимательно рассмотрел их под лучом фонарика, потом осветил Рудольфа с ног до головы и осклабился:

– Где вас так угораздило, обер-лейтенант? – Вернул документы и, приложив руку к каске, показал в сторону темнеющих развалин. – Здесь совсем близко, вон за тем домом.

– Я знаю, – оборвал его Рудольф и направился в указанном направлении.

У здания Главной почтовой дирекции стояло около десятка легковых автомобилей, большой тупорылый грузовик и несколько мотоциклов. В дверях подъезда, охраняемого солдатами вермахта, ощущалось какое-то движение. То и дело входили и выходили офицеры связи, вестовые. Из разбитого окна, заколоченного досками, тянулись телеграфные провода и кабели, рядом хлопотали с катушками два связиста. В стороне что-то озабоченно обсуждала группа офицеров в новеньких шинелях с меховыми воротниками.