Тайный коридор

– Вот тебе и пистолеты, – сказал Звонарев Кузовкову, отстегивая проклятую кобуру. – Были и нету. А они – с автоматами. А если они вовсе не из МВД, а из службы безопасности Немировского?

– Прорвемся! – упрямо твердил озабоченный Андрей и скомандовал: – Заприте-ка двери. Впускать их не станем. Алексей, оставь пока оружие при себе. Если начнут стрелять, будем отвечать.

Но тревога оказалась ложной – во всяком случае, на их этаже люди в сером камуфляже не появились. Павел незаметно последовал за ними, подождал, когда они сядут в лифт, и выяснил с помощью лифтового табло, что они поднялись на последний этаж. Очевидно, направлялись в одну из многочисленных полукриминальных посреднических фирм, которых в здании было множество.

В течение всего дня Кузовков принимал сообщения об экспедировании журнала. От этого зависело, когда ему делать звонок редактору газеты. По всем раскладам получалось, что завтра.

Ближе к вечеру усталый Андрей предложил Звонареву и Платонычу поехать поужинать к нему на дачу.

– Соорудим что-нибудь по-холостяцки, к примеру, шашлычок. Харчеваться все равно где-то надо, а жен нету. Выпьем маленько. Да и держаться сейчас лучше вместе. Место у меня там открытое, хорошо просматривается. Возьмем Пашу и Диму для надежности. Там и переночуем.

– Малэнько – цэ як? – осведомился Платоныч. – Грамм по семьсот-восемьсот на брата – и шабаш?

– Нет, семьсот-восемьсот – это по окончании дела, – засмеялся Кузов. – Тогда банкет закатим. А сейчас налегайте больше на пиво. Враг не дремлет!

Ехать решили двумя машинами, как и на генеральскую дачу в прошлую пятницу: метод доказал эффективность. Спустились всей компанией вниз. Паша, завидев их, вышел из «Волги» и по привычке, приобретенной им, когда он после Чечни работал у банкира охранником, бросил взгляд по сторонам и наверх. На лице его вдруг отразился ужас.

– Ложись! – закричал он, выхватывая пистолет.

Сверху раздалась автоматная очередь – негромкая, как из Пашиного АКСУ с глушителем.

Паша с опозданием на полсекунды вскинул свою скорострельную «беретту». «Бабах-бах-бах-бабах!», – шарахнуло по ушам, огонь вылетел из ствола, как из бензиновой горелки, прогнав на миг легкие летние сумерки. С крыши ответили: «бу-бу-бу-бу!», – но уже с другого конца. Павел отлетел на капот «Волги», автоматная очередь разорвала его куртку наискось – от плеча до пояса. На карнизе мелькнул парень в сером камуфляже, меняющий огневую позицию. Кузовков, шедший вслед за Димой, удивленно повернулся, посмотрел наверх, и вдруг изо рта у него двумя обильными струями потекла алая кровь.

– Андрюха! – закричал в отчаянии Звонарев.

С крыши – теперь с середины – снова забубнила очередь, над трубой вентиляции взвился легкий дымок. Голова у Кузовкова дернулась, и он упал навзничь – нехорошо упал, как сноп.

«Бах-бабах-бах!» – это опять стрелял по крыше Павел, спасенный бронежилетом.

– Левого! Бери левого! – кричал он Диме.

Дима, в первый момент растерявшийся, прицелился с колена и гулко, словно палкой по железной бочке, ударил несколько раз из своего «ТТ». Отстрелянные гильзы с меланхоличным звоном летели на асфальт. Сверху сыпались штукатурка и куски кровли. Кисло воняло порохом. Алексей и Платоныч схватили Кузовкова под мышки, чтобы утащить в безопасную зону, под козырек, и тут увидели, что вместо правого глаза у него – зияющая багровая дыра. Захлебываясь кровью, Андрей попытался сказать что-то.

– Что? Что ты говоришь? – упав перед ним на колени, спрашивал еще не верящий непоправимой беде Звонарев.

Кузовков снова разлепил окровавленные губы и странным, булькающим голосом повторил:

– Возмездие… неотвратимо. Возмездие неотвратимо.

Обезображенное лицо его посерело. Он грозно захрипел, вытянулся во весь рост, как солдат, и умер как солдат – в пороховом дыму и грохоте боя.

* * *

Позже Звонарев не раз вспоминал это странное выражение на лице Кузовкова в тот страшный день. Оно было таким же, как всегда, когда ему в руки шла удача, и другим. Он улыбался не так широко, как обычно, отвечал с заминкой в доли секунды, а в насмешливых серых глазах его вдруг проплывало что-то рассеянное, меланхоличное, задумчивое, словно набегала на него, неуклонно идущего к своей цели, тень смерти. И эта бетховенская мелодия на мобильнике… Судьба стучится в дверь… Откуда она взялась у него? «Скачал» накануне смерти? Всегда, сколько помнил Алексей, была другая – свиридовский вальс…

Снова и снова видел Звонарев загадочную улыбку Андрея, когда он говорил с ним об отпусках, а глаза его были далеко, словно он слушал какую-то лишь ему доступную музыку… Он был весь еще в земных заботах, но, видимо, душу, знающую то, чего не может знать тело, уже охватила высокая тревога…