Тайный коридор

Теперь, как и пятнадцать лет назад, ему предстояло определить, по какому из трех коридоров, выходящих в круглую пещеру, следует идти. На первый взгляд, задача была довольно простая: туннель со стрелкой находился, как он хорошо помнил, напротив туннеля, ведущего в капище Фрейра, а широкий туннель, по которому они с Пепеляевым пришли из канализации, был справа от фрейровского. Но, увы, в правом коридоре он не нашел в прошлый раз ничего, кроме полчищ летучих мышей. Оставался лишь один коридор, обследованный тогда Алексеем поверхностно.

Он был явно уже и ниже, чем тот, первый, но имел ли теперь Звонарев право полностью доверять своим глазам? Периодическое открытие и закрытие входа на Московской улице, сверхъестественные появления Немировского и Пепеляева говорили о том, что в арсенале подземной нечисти сколько угодно методов искажения видимого мира. Например, можно было вообще спрятать от него широкий туннель. Но до конца в такую возможность Алексей не верил: он чувствовал, что в этой жульнической игре в лабиринт все же есть определенные правила. Ведь и шулера не меняют на ходу правил карточной игры, иначе само шулерство становится ненужным.

Звонарев пошел необследованным коридором.

Нет, ничего в нем не напоминало тот, широкий. Но он продолжал идти и прошел метров двести. Тут ему почудилась какая-то мелодия. Он остановился, прислушался. Точно, мелодия – плачущая, однообразная. И еще какое-то лязганье, напоминающее стук кастаньет. Звуки явно доносились сзади. Причем – они приближались. Новая страшилка? Ну, конечно же, кого, кроме него, здесь пугать!

– Я не боюсь тебя, Пепеляев! – крикнул Алексей. – Я никого из вас не боюсь!

Между тем сердце его билось о грудную клетку, будто сдуру залетевшая на застекленный балкон птица. Луч фонаря ходил по сводам ходуном. Странные звуки были все ближе. Звонарев вдруг вспомнил рассказ старика Зыбина о ночных пирах на даче Горького: «Какая-то странная доносилась оттуда музыка, с какими-то монотонными тяжелыми стуками…» В темноте красновато засветилось что-то, словно давеча трехмерное изображение Немировского. Показался маленький скелетик, обсыпанный красной охрой и играющий на глиняной дудочке. Следом за ним, пригибаясь, раскачиваясь и свесив руки вдоль дырявого таза, напоминающего ключ от заводной игрушки, тяжело шагал, гремя костями, большой скелет с лошадиной головой. Они двигались прямо на Звонарева.

Он повернулся было убежать, но что-то сказало ему: если он сделает это, то заплутает и никогда не выберется отсюда, не найдет вообще никакого выхода, ни в хорошую реальность, ни в плохую. Алексей погасил фонарь и вжался в стену. Обдавая его запахом тысячелетнего тления, осыпая чешуйками охры, оба скелета неспешно промаршировали мимо. «Ту-ру-ру, ту-ру-ру», – уныло и хрипло пела дудочка. «Они не видят меня», – с облегчением подумал Звонарев и в ту же секунду услышал новое лязганье. «Господи, кто там еще?» Обнаруживать себя было страшно, но и безвестность была невыносима. Он поколебался и зажег фонарь.

Опять старые знакомые! Двухметровый «Ромео» с дыркой в голове и со стрелой в пятке и изящная «Джульетта»! Они и шли обнявшись. Завороженный этим зрелищем, Алексей даже открыл рот.

– Оп-ля! – сказал сзади голос Пепеляева.

«Ромео» и «Джульетта» в один миг превратились в героев украинского «телебаченья»: Виктора Ющенку, «голову правления Национального банку», и Юлию Тимошенку, «нефтяную леди» Украины. Только лицо брутального красавца Ющенки было изрыто какой-то страшной оспой, волосы же Тимошенки, обычно распущенные, были сплетены в косы и уложены вокруг головы, как у гоголевской панночки, а лицо – таким же зеленым, как у нее. Глаза у обоих светились неземным оранжевым цветом.

– Русским духом пахнет, – облизнув бескровные длинные губы, сказала Тимошенко.

– Мэни потрибна шкира цього москаля, – ответил, выпятив челюсть, Ющенко. – Його спражна, гладка шкира.

Вытянув руки, они двинулись на Звонарева: видать, эти не нуждались ни в каком Вие. С содроганием Алексей увидел, что у них необычайно длинные, сантиметров по десять, и острые, загибающиеся внутрь ногти.

– Сгинь, нечистая сила! – крикнул он. – Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!

Упыри затряслись; неведомый ветер сорвал их, как тряпки, с костей «Ромео» и «Джульетты» и унес по коридору вслед полукентавру-полуминотавру и пастушку с дудочкой. Влюбленные же, нимало не интересуясь Звонаревым, пошли себе дальше – «Ромео» нежно обнимал хрупкие косточки «Джульетты», а она грациозно склонила свой маленький череп на его могучую ключицу.

Не успел Алексей перевести дух, как в луче фонаря показался, громыхая и раскачиваясь, новый скелет. «Господи, что же это: покойники со всего подземелья встали?» – ужаснулся он и судорожно перекрестил встанца лучом. Тот рассыпался, как карточный домик, а череп подкатился к ногам Звонарева.

– Ага, фонарик-то непростой, самим Александром Невским благословленный! – торжествующе воскликнул он и пошел крестить светом все новых встанцев, щелкающих своими костями по коридору.