Тайный коридор

– Скажите… – прошептал, задыхаясь, он. – Вы же были человеком… У вас был талант… Что произошло тогда? Зачем, по чьей воле вы завели меня в лабиринт? Какой в этом смысл? Вы погубили себя, но зачем вы погубили меня?

– Это еще надо разобраться, кто кого погубил, – трезвым, отчетливым голосом – голосом прежнего Пепеляева – сказал Альберт Иванович. – В лабиринт его завели… А вы меня отправили в ад! Я расскажу тебе историю, произошедшую в вечности. Падший ангел, превратившийся в беса, долго искушал одного святого праведника. Праведник терпеливо слушал, даже кивал, а когда бес подустал и на несколько секунд умолк, вдруг ласково спросил: «А помнишь ли ты ангельское пение?» Бес вспомнил и горько зарыдал. Скажи мне: кто был настоящим искусителем? Кто кому сотворил ад?

– Не надо мне притч! Я их слышал миллион! – закричал Алексей. – Объясни мне! Я страдаю! Прояви последний раз в жизни человечность!

– Человечность? – прищурился Пепеляев. – Посмотри на меня! Ты думаешь, я могу позволить себе человечность? У меня нет сил, чтобы достать дозу, а ты ждешь от меня человечности! Ты думаешь, я сильнее, если завел тебя в какой-то там лабиринт? Чего ты распустил нюни? Он, видите ли, страдает! Да что ты знаешь о страдании? Ты в тысячу раз сильнее меня, а стоишь тут, ноешь! Нет таких лабиринтов, из которых нельзя выйти! Пошел вон! – заорал он истошно. – Ты мне надоел! Тебя не существует! Приходи с дозой, тогда поговорим!

– Чего вы пристали к старику? – дернула за рукав Звонарева какая-то тетка. – Он вам мешает? Идите своей дорогой!

Альберт Иванович в это время с проворством кошки подхватился с земли и побежал вверх по улице с быстротой, которой от него трудно было ожидать. Острые немытые лопатки его так и ходили вверх-вниз. Скоро он скрылся из виду. Осталась лишь одна дворняжка, внимательно глядящая на пепеляевскую рубаху в руке Алексея. Он положил ее перед ней и поплелся дальше.

«А ведь он прав, – уныло думал Звонарев. – Если я существую, то где? В какой реальности? В этой, в которую я попал после выхода из лабиринта? Или остался в той? А может, я снова заболеваю? Или я давно умер? Но почему тогда эта боль?»

Допустим, параллельная жизнь, в которой остался он, молодой Звонарев, где-то по ту сторону лабиринта продолжается, но почему она ни разу не дала знать о себе, даже во сне? Или дала – как в случае с сюжетом ялтинской повести? А эти люди вокруг – они лишь порождение его воображения? Или у каждого из них был свой коридор, по которому они пришли сюда, в эту гнусную действительность?

Он бродил, как пьяный, по улицам, быстро погружающимся в сумерки: темнота здесь наступала рано из-за перенесенного «незалежниками» назад часа, «щоб було, не як у Москве». В этом тоже что-то было нереальное, из сказки – украденное время, злые карлы, переводящие стрелки часов на башне волшебного замка… Как на той башенке под линией канатной дороги… Алексей дошел до собора Александра Невского, все такого же красивого, постоял возле него, вспоминая, как был здесь (или видел это во сне?) перед спуском в лабиринт. Над мозаичной иконой святого работы знаменитого Антонио Сальвиати красновато мерцала лампада. «Неужели и ее не существует?» – подумал Звонарев. Он быстро перекрестился – и благоверный князь-воин, казалось, улыбнулся ему. «Ну помоги же мне!» – со слезами на глазах сказал ему Алексей. Александр улыбался, молчал…

Проходя мимо освещенного магазинчика электротехники, Алексей почему-то вспомнил, что еще по приезде собирался купить фонарь, чтобы ходить с Наташей по плохо освещенным улицам Ялты; машинально зашел, купил (хотя зачем? – не гулять им, наверное, больше по Ялте).

Через некоторое время он оказался на Советской площади, где на лавочках распивала пиво «гэкающая» и «шокающая» местная молодежь. Подземным переходом Алексей перешел на Московскую улицу. Здесь, у круглого табачного киоска, светящегося, как огромный фонарь, он снова увидел пепеляевскую дворняжку с рубахой хозяина в зубах. Она заворчала и отбежала к стене.

Звонарев поглядел по сторонам. А ведь он стоял на том же месте, где когда-то вышел из лабиринта и где в этой реальности его забрали в дурдом! Вот здесь, в стене дома, был проход… он вдруг замер.

В стене зиял черный прямоугольный проём. Как раз возле него и сидела дворняжка. Звонарев подошел ближе; собачонка бросила пепеляевскую одежку, зарычала и оскалила зубы. Не обращая на нее внимания, он заглянул в проем, но кроме кромешной тьмы ничего не увидел. Алексей вспомнил про только что купленный фонарь и зажег его. Электрический круг осветил бетонные ступени, ведущие вниз. Точно такие же ступени он видел во сне (или, напротив, в реальности).

Дворняжка лаяла и боком наскакивала на Звонарева, очевидно, норовя цапнуть. В глазах ее засветился красный злобный огонек. Он дал ей пинка – удар получился футбольный, подъемом, так что вредная шавка, по-поросячьи взвизгнув, перекувыркнулась в воздухе и улетела за бордюр, откуда больше не возвращалась, словно растворилась в воздухе.