Тайный орден

помощников. Гуго исполнилось пятнадцать лет, и за те четыре года, которые он к

тому времени уже провел в резиденции графа, де Пейн освоил все премудрости

секретарской работы, помогая шамбеллану[30] и нотариусу графа, пожилому итальянцу

Альберту Габано. Вот где пригодились знания, полученные в детстве от ученого

монаха Аквиора! Много читая графу вслух, переписывая документы, составляя вместе

с нотариусом указы и письма, Гуго дополнял и свое собственное образование.

Во дворец графа постоянно наведывались очень разные люди. Среди

посетителей встречались и монахи, закутанные в серые плащи с низко надвинутыми

капюшонами, скрывающими лица, и богато одетые иноземные купцы, и обедневшие

дворяне, и представители высшей церковной власти, и суровые рыцари из дальних

краев, и звездочеты-астрологи в странных колпаках, и странствующие проповедники,

на вид совершенно нищие и оборванные, и, даже, еврейские мудрецы — знатоки

древних писаний. Всем им отводили гостевые комнаты, всех их кормили, и со всеми

ими граф обходился весьма любезно и беседовал наедине в своих личных покоях.

Юному Гуго было очень любопытно узнать, о чем же говорит Теобальд де Блуа со

своими таинственными гостями. И однажды зимой ему удалось случайно услышать

отрывок весьма непонятного, но очень интересного диалога.

Накануне в резиденцию графа прибыл очередной гость. Это был пожилой

важный еврей в черном плаще и в огромной медвежьей шапке, под которой

находилась совсем маленькая черная шапочка, прикрывающая только макушку, и эту

маленькую черную шапочку приезжий никогда не снимал. За обедом и за ужином он

ел какую-то особую, специально для него приготовленную, пищу.

После ужина граф пригласил гостя к себе в библиотеку. Когда Гуго уже собрался

лечь спать, в его комнатенку неожиданно явился один из доверенных слуг Теобальда

де Блуа, старый кравчий Этьен, и передал, что граф требует его к себе. Этьен провел

юношу мимо охраны к личной библиотеке графа, и пропустил Гуго внутрь, сам, при

этом, оставшись снаружи.

Гуго всегда поражался роскоши этой комнаты, выпадающей из общего

простого убранства графского дворца-замка, полы в котором были, как и всюду в

рыцарских жилищах того времени, застланы тростником, а мебель казалась

вырубленной топором нетрезвого плотника. Но здесь, в библиотеке, присутствовал

маленький кусочек какого-то другого, неведомого еще Гуго мира. Вдоль одной из

стен, той, в которой была дверь, тянулись высоченные полки из благородного

красного дерева, снизу доверху уставленные тяжелыми фолиантами и деревянными

коробочками с пергаментными свитками внутри. Напротив, между двух высоких

узких окон висели огромные гобелены со сценами из жизни Карла Великого, а сами

окна были остеклены кусочками разноцветного стекла. В углу, около одного из

каминов, направо от входа, размещался большой письменный стол, покрытый

зеленым сукном, всегда заваленный свитками пергамента и раскрытыми книгами.

Второй камин, находящийся напротив первого в противоположной стене, был

окружен диковинными предметами. Справа и слева на полу стояли позолоченные

мавританские кувшины с узкими горлышками, высокие подставки для свечей,

засушенные пальмовые ветки в расписных вазах. Стояли здесь и чудесный маленький

изящный столик, доставленный из Византии, и два не слишком удобных, но

украшенных затейливой резьбой высоких кресла черного дерева. Главной же

гордостью старого графа был, без сомнения, огромный ковер на полу, когда-то

отбитый у мавров шампанскими рыцарями, сражавшимися в Испании.

Сейчас граф с гостем сидели в высоких резных креслах у дальнего от входа

камина и беседовали, не замечая появления юноши. Гуго в нерешительности

остановился на пороге библиотеки. Встревать в разговор двух почтенных сеньоров

ему казалось невежливым, и он решил дождаться хотя бы конца фразы. Но то, что он

услышал, настолько заинтриговало его, что некоторое время он стоял как вкопанный,

напрягая слух: помещение библиотеки было весьма просторным, а двое людей на

противоположном конце разговаривали совсем негромко.

—…Неужели вам не хочется вернуть свой народ на исконную землю, Эфраим?

Пусть даже с помощью христиан. — Слышался голос графа.

—Но, граф, прибытие на землю Израиля такого количества фанатично

настроенных вооруженных людей из Европы может угрожать самому существованию

моего народа, — говорил еврей.

—Вам нечего бояться, Эфраим, — говорил граф Тибо, — не мне вам объяснять,

что фанатизм в любой форме — это проявление бесовской одержимости. Слепая вера

выгодна только тьме. Поймите, та партия благородных рыцарей, которую я

возглавляю, прекрасно понимает, что догмы веры церковь навязывает сознательно для

управления огромными массами ограниченных людей. Мир, к сожалению, разрезан

дьяволом на куски. Но, поверьте, только христианская идея может сплотить в данный

момент достаточно большое число людей, способных противостоять растущей силе

исламского фанатизма, и, говоря о походе в Святую Землю, папа Григорий просто

собирается направить одних фанатиков против других. То есть, если хотите, руками