Тайный покупатель

− Ну Тоня. Это же навык. Ты же понимаешь черчение. – Бабушка успокоилась и даже вроде бы стала меня нахваливать, как на смотринах, которые однажды чуть не состоялись.

− С таким дедушкой ещё бы не понимать! – разговорчивый явно обрадовался после того, как бабушка ожила.

− Так в чём же дело, Тоня?

− Конкурс большой. Нереально поступить.

− Любому или тебе?

− Не знаю. Мне нереально. Я рисую средне, а там ещё рисунок.

− Там ещё и композиция, − добавил молчаливый.

− Да.

− Ты как с композицией, тоже средне?

− Ой, я честно не знаю. Всегда думала что сносно, но вы же читали мою жалобу.

Наши гости переглянулись

− Хорошо, − сказал разговорчивый. – А теперь я тебе покажу работы человека, который туда поступил. Он поднялся с табуретки, пикнула сигнализация. Я наблюдала за ним в окно – у нас терраса вся стеклянная.

Темнело. На улице включился фонарь. Я заметила: в свете фонаря у молчаливого волосы с проседью казались полностью седыми, как у старика. Молчаливый вернулся с папкой А1. Это была очень дорогая папка, я видела такие в магазинах для художников. У меня была самая простая, брезентовая, да и она стоила прилично.

− Где, Алевтина Михайловна, можно разложить работы?

Бабушка молчала.

− На пол можно, Алевтина Михайловна?

− Можно я закурю?

− Пожалуйста, Алевтина Михайловна. И мы тогда с вами. Антонина! Ты не против? – спросил разговорчивый. Он тоже компанейский чел.

− Нет. Я не против.

− И не боишься умереть раньше времени от пассивного курения? – рассмеялся молчаливый.

− Что я ненормальная что ли?

− Ну и прекрасно. Наш человек, − сказал разговорчивый. – Ну, Антонина, мужайся! – и он положил папку на пол, расстегнул её, откинул одну сторону – папка раскрылась книжкой, обнажая содержимое.

− Это ксерокопии экзаменационных работ, поэтому бумага тонкая. − Разговорчивый последовательно показал три работы: рисунок, композицию и черчение. Я не любитель поливать грязью чужие работы, а то у нас на курсах были такие кадры, и даже среди преподавателей были те, кто не объяснял, а только поливал грязью – наверное препод по рисунку имеет на это право… Но те, кто учился, разные возомнившие о себе чсв-шники, я считаю права не имели. Дедушка всегда говорил, что в человеке важен потенциал, он ругал только тогда, когда не видел прогресса, он считал нет прогресса – значит студент халтурит, не работает над собой, не старается, а лень, убеждал дедушка, убивает мозг.

− Как Антонина? Как тебе работы?

− Нууу… чертёж плохой. – сказала я.

− А рисунок. Как тебе Афродита?

− Ну… Афродита – это самая сложная голова, там венок, кудри… сложная.

− Деликатная вы, Антонина Александровна. Это хорошо, − заметил молчаливый.

− Ну вот такие, Антонина, работы. И ты знаешь: данный индивид учится в этом институте, в который, как ты говоришь, нереально поступить.

− Но он на платном? – сказала я и осеклась. В этот вуз и на платное было тяжело попасть. Места платников были ограничены небольшим количеством.

− Нет, Антонина Александровна. Этот абитуриент учится на дневном отделении бюджета!

− Ой! – сказала я.

− Что «ой»? − уцепился разговорчивый.

− Неважные работы. Аксонометрию, видите, не дочертил.

Молчаливый сказал:

− Я − не художник, не чертёжник, и то вижу, что отстой. Я, пожалуй, сяду за стол, чтобы не видить, извините, данного отстоя.

Я не стала садиться, мне было интересно рассмотреть рисунки поближе. Дело в том, что в этом институте ватман на экзамен выдавали казённый, специально плохой – мне было интересно понять по копии, насколько плохая была бумага в оригинале. От бумаги многое зависит. Если бумага плохая, допустим, то нельзя стирать. Надо чертёж в тонких линиях сначала, а потом быстренько обвести начисто и под руку подкладывать листок, чтобы ребром ладони не мазать – дедушка так советовал. Но чертёж весь был с подтёртостями – значит и правда ватман в институте давали некачественный, а поступающий этого не знал, ему было всё равно, он не читал отзывы в сети непоступивших, он знал, что поступит и так. Разговорчивый предложил мне посмотреть все работы в папке. Я стала перелистывать и перекладывать работы А1 и А2; там были абсолютно разные работы, все копии, все с печатями.

− О! Вот и моя работа! Можно?

− Конечно, Антонина.

Я вытащила свою композицию и показала бабушке:

− Ну как, бабушка?

− Я не разбираюсь, Тоня. Какая-то абстракция.

− Бабушка! Это задание. Так надо. Фигуры разные, заливка, штриховка, темы дают.

− А что это в углу серое?

− Это моя заявка, её степлером крепят.

− А…

− Да, бабушка, − стала я вспоминать, − там паспорт, номер вписать, номер билетов – задания «а» и «б» на одном, а второе задание на том же листе монохром и цвет, и когда сдавала при мне всё это к углу прикрепляли.

− А билеты с заданием ты сдавала? – спросил молчаливый.

− Да. Билеты сдала. Вместе с работой.

− Прикрепляли степлером билеты к работе как заявку, не вспомнишь?