Тайный шифр художника

– Ну отец Василий говорил, что материал для лампы с живого человека брали. Без всякого наркоза, разумеется. Этот гауптман хренов вроде как до войны врачом был, хирургом. И вроде даже неплохим. А как к СС прибился, так и полезло наружу, что хирургия для него – не инструмент спасения, а возможность резать живое тело. Причем использовать он при этом предпочитал не скальпели и ланцеты, а самую простую опасную бритву с костяной рукоятью. Потому и зондеркоманда его так называлась.

– Слушай, Артем… Ты же помнишь, что на коже, ну, из которой эта лампа сделана, была татуировка?

– Помню, конечно. Такое разве забудешь? Да и рисунок очень своеобразный. Линкор «Октябрьская революция», а сквозь него словно детское личико глядит…

– А ты не помнишь, рассказывал ли отец Василий что-нибудь об этой татуировке? Например, кто ее делал, почему именно такую?

Мой собеседник некоторое время помолчал.

– Нет, пожалуй, ничего такого он не рассказывал, – с явным огорчением произнес, наконец, он. – Ну то есть он говорил, что среди его товарищей-матросов был кто-то, кто хорошо рисовал. Они вместе в плен попали, то есть во время того самого десанта. Но это все. Имени не упоминал.

– Жаль, – посетовал я. – Дружище, а ты сможешь хотя бы найти мне фамилию того «хирурга», ну гауптмана?

– Обещать не буду, но попробую, – согласился Артем. – Если эта чертова фамилия хоть где-нибудь засветилась – найду. Не такие загадки разгадывали. Как чего нарою, я тебя наберу. Диктуй телефон.

– Спасибо, приятель! С меня причитается. Два раза уже, а найдешь мне фамилию – так и трижды.

– Да подожди ты благодарить, я еще ничего не сделал, – ответил верный себе Артем, после чего мы распрощались.

Я вернулся к работе, параллельно копируя кассеты, но голова была занята совершенно другими вещами. Интуитивно я чувствовал, что две эти на вид совершенно разные истории – зверства в тихвинском концлагере и смерти бывших зэков с татуировками – как-то связаны между собой. Но как именно – не имелось ни одной мало-мальски годной версии.

Глава 9. Слишком много Бегеритов

Артем позвонил через пару дней, сразу после обеда.

– Нашел я твоего гауптмана – «хирурга», – поведал он каким-то убитым голосом. – Пришлось повозиться, даже в Москву звонить, но по служебному… Штаб ВМФ, я думаю, не разорится, – он хмыкнул. – Кох, оказывается, хотел и его в монастыре шлепнуть, но – представь – не посмел. За «хирурга» вступился лично Розенберг.

– Ого! – сказал я, чувствуя, как еще один кусочек мозаики встает на место.

– Ага, – подтвердил Артем. – Вообще, надо сказать, этот фон Бегерит – интереснейшая личность…

– Как?! Фон Бегерит? – ошеломленно переспросил я. – Точно?

– Нет, блин, приблизительно, – сердито буркнул Артем. – Передо мной факс лежит, из Москвы. Фон Бегерит. Точно, как то, что твоими молитвами, – голос в трубке сразу повеселел, – у меня на личном фронте лед тронулся.

– Поздравляю, – искренне порадовался я, хотя, казалось бы, какое мне дело до Артема, даже не виделись ни разу в жизни. – А чего ж ты тогда грустный такой?

– Потом расскажу… Сначала о фон Бегерите. Работал он на Розенберга. Причем они с Кохом, оказывается, давние «друзья», еще по Майданеку. Это уж позже между ними Ильза черной кошкой пробежала, а сперва-то они вполне ладили. Хотя Бегерит – тот еще персонаж. Представляешь, кем надо быть, чтобы тебя за жестокость погнали из концлагеря на фронт?

– Неужели и такое бывало? – удивился я.