Так говорил Бисмарк!

Глава XV Шодорди и истина. Вероломные офицеры. Французское превратное словотолкование. Кронпринц у нас в гостях

Пятница, 16-го декабря . Погода свежая, небо облачное. Утром собрал несколько статей по поводу циркуляра Шодорди о варварском образе ведения войны, приписываемом нам. Ход моих мыслей был следующий. К числу клевет, которые обращаются во французской прессе уже несколько месяцев, чтобы возбудить против нас общественное мнение, теперь присоединился акт, исходящий от правительства, – от самого временного правительства, имеющий целью предрасположить против нас иностранные дворы и кабинеты неверным и преувеличенным изображением наших действий во время настоящей войны. Лицо, служащее в министерстве иностранных дел, – г. Шодорди в Туре изливает свои жалобы перед нейтральными державами. Выслушаем главные пункты его доклада и затем объясним, как в действительности обстоит дело, и если уже делать упрек в варварском ведении войны, то к кому он должен относиться: к нам или французам. Он утверждает, что мы делали реквизиции в невозможных размерах и требовали чрезмерные контрибуции от мест и лиц, попавших под нашу власть.

. . . . . . .

«Оно ожидает от вас, чтобы из вашей общины каждое утро три или четыре решительных человека отправлялись в место, назначенное самою природою сборным пунктом, чтобы оттуда, не подвергаясь большой опасности, стрелять по пруссакам. Прежде всего надобно стрелять по вражеской кавалерии, и лошади ее должны быть доставлены в главное место округа. Я буду выдавать им премию (итак, наем убийц), и об их геройском поступке обнародую во всех газетах департамента и в журнале».

Мы обстреливали открытые города, например, Орлеан. Но разве г. Шодорди не знает, что эти города были заняты врагом? И разве он забыл, что французы бомбардировали открытые города Саарбрюкен и Кель? Что же касается заложников, которые принуждены были сопровождать наши железнодорожные поезда, то их брали не для того, чтобы они могли служить препятствием для проявления французского геройства, а чтобы сделать невозможными коварные преступления. Железные дороги служат не только для перевозки войск, оружия, имущества и других военных припасов; они составляют не только военное средство, которому можно противопоставить другое насильственное средство. На них ездят также беззаботно массы раненых, врачи, санитары и другие лица.

Можно ли позволить первому встречному мужику или вольной банде причинить опасность сотням таких лиц, снять рельсы или наложить камни на пути? Если с французской стороны озаботятся о том, что ничто не будет угрожать безопасности железнодорожных поездов, тогда заложники будут делать только прогулки по дороге или же со стороны немцев можно будет отказаться от взятия заложников для достижения безопасности против сказанных покушений. Более мы не станем следить за жалобами Шодорди. Европейским кабинетам известна гуманность, господствующая в немецком образе ведения войны, и поэтому без большого труда они могут найти истинную цену уверениям французского обвинителя. Во всем прочем война есть война. Лайковые перчатки не играют здесь роли, а железные перчатки, которые мы принуждены употреблять, были бы, может быть, реже применены, если бы правительство народной обороны не объявило народной войны, которая всегда влечет за собой больше жестокости, чем война между регулярными армиями.

После обеда мы еще раз посетили великолепные бронзовые бюсты богинь и белые статуи, покрытые мхом, находящиеся на главной аллее парка. За обедом отсутствовали, кроме Болена, который еще не выздоровел, Гацфельд, которому нездоровится, и Кейделль, приглашенный к столу короля. На этот раз были приглашены к нам в гости граф Гольнштейн и князь Путбус. Беседа шла сначала о баварском договоре, и Гольнштейн выразил надежду, что вторая палата даст согласие на него, для чего требуется большинство 2/3 голосов; теперь же известно, что он будет иметь против себя около 40 голосов; также больше чем вероятно, что он не будет отклонен палатою имперского совета. Начальник заметил: «Тюнген будет конечно “за”». Гольнштейн возразил: «Я думаю, так как он также дал свое согласие на участие в войне». «Да, – сказал министр, – он принадлежит к честнейшим партикуляристам, есть также и такие партикуляристы, которые не честны, преследуют другие цели». Гольнштейн возразил: «Наверно! Из патриотов многие ясно доказали это; они оставили девиз «за короля и отечество» и сохранили только «с Богом».