Так шли мы к победе

Вскоре я доложил наши выводы и предложения А. М. Василевскому, на которого к тому времени Ставка возложила не только координацию действий 3-го Белорусского, 1-го в 2-го Прибалтийских фронтов, но и общее руководство их действиями. Маршал в целом согласился с нами, обещал добиться от Ставки выделения нам новых сил. Он снова вернулся к вопросу о передаче нам 5-й гвардейской танковой армии от генерала Н, Д. Черняховского, поскольку его войска к тому времени освободили Каунас и положение в полосе 3-го Белорусского еще больше стабилизировалось. Ему уже не угрожали никакие неожиданности. Кроме того, А. В. Василевский настаивал на передаче в мой резерв одного стрелкового корпуса из 4-й ударной армии 2-го Прибалтийского фронта. Словом, мы были очень рады, что рядом есть человек, облеченный большими полномочиями и в то же время вместе с нами непосредственно ощущающий биение фронтового пульса. Я, откровенно признаюсь, не любил, чтобы меня, как говорится, вели по полю сражения за руку. И надо сказать, Александр Михайлович Василевский с большим тактом руководил действиями командующих фронтами. Свои замыслы и решения Ставки он претворял в жизнь твердо, но без излишней опеки. Постоянная связь с представителем Ставки (нередко он в течение многих дней находился при штабе фронта, особенно в решающие моменты боевых действий) облегчала командующему принятие важных решений в обстановке, когда для получения одобрения Верховного уже не было времени. Наиболее ощутимую помощь получал я от А. М. Василевского в тех случаях когда, надо было добиться согласованных действий с соседями при решеиии общей задачи на стыке фронтов, как это было, например, в период разгрома даугавпилсской группировки врага. Кроме того, постоянный контроль со стороны представителя Ставки имел и еще одну важную особенность: меньше было возможностей для принятия поспешных, необдуманных решений.

…В начале августа на КП фронта явился хорошо знакомый мне генерал-майор В. А. Карвялис.

— Товарищ командующий фронтом! Шестнадцатая Литовская стрелковая дивизия завершает сосредоточение в районе Паневежиса, — доложил он с едва заметным акцентом. — Прибыл за получением конкретной боевой задачи.

Должен сказать, что дивизия еще задолго до моего вступления в командование фронтом входила в его состав. Я неплохо знал ее кадры и ценил это соединение за высокую боеспособность. В период подготовки Белорусской операции Верховный Главнокомандующий приказал мне ввести литовцев в сражение только с вступлением войск фронта на территорию Литвы. Мы передали 16-ю в оперативное подчинение командующего 4-й ударной армией без права ввода ее в сражение. После освобождения Полоцка 4-я ударная армия, а вместе с ней 16-я Литовская дивизия были переданы в состав 2-го Прибалтийского фронта.

Главные силы нашего фронта так далеко вырвались вперед, что между ними и 4-й ударной теперь пролегло огромное расстояние, которое и пришлось преодолевать дивизии, когда Ставка снова передала ее нам.

— А мы заждались вас, — сказал я командиру дивизии, вспомнив, что о передаче соединения нам сообщили еще в середине июля.

— Полтысячи километров тащились своим ходом по забитым войсками дорогам, виновато развел руками Карвялис. — Дни промелькнули как мгновения. Мы не имели передышки.

— Сколько дней вам нужно, чтобы отдохнуть и привести части в порядок?

— Нет-нет! — запротестовал комдив. — Дивизия готова сейчас же идти в бой.

Ознакомившись с боевым составом 16-й и ее состоянием после совершения длительного марша, я распрощался с генералом. Так Литовская дивизия вновь оказалась в составе нашего фронта. И, как оказалось впоследствии, весьма кстати.

Спустя несколько дней после этого из армии А. П. Белобородова стали поступать донесения — одно тревожнее другого. До шести пехотных дивизий, поддержанных сотней танков, ударили с севера на Биржай. На острие удара оказалась вырвавшаяся вперед 357-я стрелковая генерала А. Г. Кудрявцева, которая выдержала натиск превосходящих сил, поэтому противник стал обтекать ее с флангов. Связь с дивизией на время прервалась. Бои уже шли на северной окраине Биржая.

Замысел гитлеровского командования было нетрудно разгадать. Глубоким ударом на Биржай и далее на Паневежис противник стремился выйти на тыловые коммуникации 51-й и 2-й гвардейской армий, овладевших к этому времени районами Шяуляя и Елгавы и узким клином врезавшихся через Тукумс в Рижский залив. К нашему счастью, этот удар по времени не совпал с другим ударом противника по левому флангу 2-й гвардейской армии, который несколько дней тому назад мы успели отразить с крупными потерями для противника.

Немецко-фашистское командование явно нервничало, нанося несогласованные удары по уязвимым местам наших войск.

Учитывая, однако, какую опасность для нас мог представлять мощный удар противника по армии Белобородова, я решил усилить ее 22-м гвардейским стрелковым корпусом генерала А. И. Ручкина, находившимся в резерве фронта, и 19-м танковым корпусом генерала И. Д. Васильева, который поступил в мое распоряжение из резерва Ставки.