Увлекшись анализом обстановки, мы забыли и об ужине. Курасов, перелистывая свои записи, подвел краткий итог июльскому наступлению войск нашего фронта: за 25 дней пройдено с боями от 100 до 300 километров на флангах и около 400 километров в центре; группа армий «Север» лишилась непосредственной связи с группой армий «Центр»; войска нашего фронта вышли на дальние подступы к военно-морским базам Лиепая и Клайпеда; в ходе наступления войска фронта оттянули на себя значительные силы врага от 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов и тем содействовали их успехам.
Не удержавшись, полковник А. А. Хлебов уточнил:
— Только против правого крыла нашего фронта противник перебросил около одиннадцати дивизий.
— Однако, — продолжал В. В. Курасов, — в ходе июльских боев полоса наступления наших войск расширилась почти до пятисот километров. Причем в начале Шяуляйской операции на фронте в двести километров мы имели три армии, а теперь — четыре. Так что полоса наступления увеличилась в два с половиной раза, а количество войск — лишь на одну армию. В то же время силы врага перед нашим фронтом выросли в несколько раз. Легко видеть, что у него появились широкие возможности находить у нас уязвимые места и бить по ним. — Начальник штаба задумался, словно вспоминая, обо всем ли он сказал, а затем заключил: Следовательно, продолжать наступление на всем фронте в данной обстановке значит идти на неоправданный риск. Необходимо закрепиться на достигнутых рубежах, просить об усилении и только после этого возобновлять удары.
— Думаю, — сказал генерал Д. С. Леонов своим глуховатым ровным голосом, Владимир Васильевич во всем прав, кроме одного. Прекратить наступление без разрешения Ставки мы не можем. Следовательно, надо думать о том, что, продолжая наступление, необходимо быть в готовности отразить любую вылазку врага. В достижении этой цели огромная ответственность лежит на нашей разведке. Имейте это в виду, товарищ Хлебов!
Заслушав мнения В. В. Курасова и Д. С. Леонова, я сказал, что в нынешней ситуации нам нельзя упускать из виду, что в результате успеха 51-й и 2-й гвардейской армий и овладения районами Елгавы и Шяуляя группа армий «Север» лишилась своих основных коммуникаций — автомобильной и железной дорог Рига Елгава — Шяуляй — Тильзит, которые связывали ее с Восточной Пруссией. Это ставит войска противника, находящиеся в Эстонии и Латвии, в очень тяжелое положение. Значит, гитлеровское командование в ближайшее время предпримет, конечно, самые решительные меры для восстановления потерянных коммуникаций. Отсюда наша главная задача — возможно быстрее создать необходимые оперативные условия для прочного удержания районов Елгавы и Шяуляя. Вот почему нам необходимо продолжать наступление армий Крейзера и Чанчибадзе на запад с целью их выхода на линию Ауце, Куршенай, где надлежит перейти к жесткой обороне. Одновременно следует усилить прикрытие внешних флангов этих армий: на севере в районе Тукумса и на юге в районе Кельме. Чтобы иметь возможность отразить удар, который противник может нанести нашим войскам, нам нужно изыскивать резервы внутри фронта за счет перегруппировок и вывода из боя ряда соединений.
С моими предложениями Д. С. Леонов и В. В. Курасов согласились, и мы приступили к их осуществлению на следующий же день. Начальнику штаба было поручено подготовить соответствующие указания войскам.
Необходимость иметь и этой обстановке подвижные резервы подсказывала решение: вывести 3-й гвардейский мехкорпус из рижского коридора и сосредоточить его к югу от Елгавы, а 1-й танковый корпус — в район восточ-нее Шяуляя для восполнения потерь в танках и вооружении.
Армиям правого крыла фронта были поставлены такие задачи: 6-й гвардейской — развивать наступление вдоль левого берега Западной Двияы в общем направлении на Ригу; 43-й — как можно быстрее выдвинуться на рубеж реки Мемеле и подготовиться здесь к отражению возможного контрудара крупных сил противника с севера в общем направлении на Биржай.
Тревожная обстановка на фронте не позволяла нам спокойно посидеть за накрытым столом. Наспех перекусив, мы все заторопились по неотложным делам.