Такая долгая жизнь. Записки скульптора

Как-то Толстого пригласили по линии ЮНЕСКО в Париж читать лекции студентам. Поскольку ему как профессору платил французский университет, зарабатывал он много, но большую часть денег, как тогда было принято, у него забирало наше государство. В результате он получал меньше, чем уборщица-француженка, подметавшаяся пол в нашем посольстве. Приходилось экономить на всем. Жена Никиты — Наталия Михайловна — очаровательная женщина, дочь известного переводчика Михаила Лозинского, готовила дома.

— Я решил устроить праздничный обед и купить свежую печенку, — рассказывал мне во время позирования Никита, — спустился в мясную лавку. На витрине были выставлены четыре сорта печенки. Естественно, я выбрал самую дешевую. Взвешивая небольшой кусок, приветливый хозяин поинтересовался:

— А какой породы у вас собака?

— У меня нет собаки!

— Извините, но тогда я не могу продать эту печенку. Люди ее не едят.

Перед возвращением в Ленинград Никита зашел в парфюмерный отдел большого парижского универмага. Долго стоял перед выставленными разнообразными флаконами духов и косметики различных фирм и наконец понял, что он в состоянии купить только мыло.

— Мне нужно в подарок даме купить кусок хорошего мыла, — сказал Никита.

— А что, у вашей дамы нет мыла? — в ужасе поинтересовалась продавщица.

Никита с удовольствием ездил за границу, поскольку его все интересовало, а кроме того, можно было немного заработать, чтобы прокормить многочисленную семью. А семья была громадной: семеро детей, у большинства уже жены, мужья, дети. А детей не по одному, а по несколько.

В один из дней рождения Ольги, младшей дочери, которая училась с нашим сыном в одном классе, мы приехали на дачу к Толстым. Перед домом, принадлежавшим ранее аптекарю, о чем свидетельствовала прибитая на входную дверь медная табличка, стояла большая толпа детей с родителями, дедушками и бабушками.

— Тебе это не напоминает вход в кинотеатр перед детским сеансом в воскресный день? — спросил Никита.

Толпа сплошь состояла из родных Никиты и Наталии Михайловны.

Маленький дом аптекаря по мере разрастания семьи тоже разрастался. Налево и направо прилеплялись другие разномастные сооружения из подсобных материалов, включая фанеру. Но это никого не волновало.

Перед домом на импровизированной сцене члены семьи разыгрывали остроумнейшие шарады с использованием реквизита, костюмов, страусовых перьев, сохранившихся в сундуках от дворянской семьи Алексея Толстого.

Как-то вечером, сидя за огромным столом вместе с детьми и внуками, Наталия Михайловна сказала:

— Что-то я уже несколько дней не вижу Таню?

Таня Толстая, теперь известная писательница, тогда была студенткой университета и жила с родителями.

— Действительно, что-то ее давно не видно, — поддержали сидящие за столом остальные шестеро детей.

Выяснилось, что Таня решила пожить у своей университетской приятельницы и две недели не появлялась дома. Когда так много детей, можно и не заметить, что одного или двух долгое время нет дома. А мы с Викой начинали нервничать, когда наш единственный сын Саша задерживался на какие-то полчаса.

После перестройки мы несколько лет были с Никитой членами президиума Ленинградского фонда культуры. Председателем этого фонда был художник Андрей Андреевич Мыльников. Он сумел собрать вокруг себя весь цвет ленинградской культуры. Перечислю только некоторых членов президиума: писатель Даниил Гранин, композитор Сергей Слонимский, поэт Александр Кушнер, археолог Сергей Кирпичников, заместитель директора Эрмитажа по науке и главный герольдмейстер России Георгий Вилинбахов, директор Петергофского дворца Вадим Знаменов, профессор Александр Панченко. Было интересно и приятно приходить на заседания и общаться с такими людьми.

В это время начинались выборы в народные депутаты РСФСР. Кирпичников на заседании президиума предложил мою кандидатуру. Я прекрасно понимал, что у меня нет никаких шансов победить на выборах и предложил, в свою очередь, кандидатуру Никиты Толстого. Он в этот день не присутствовал на заседании, и вечером, вернувшись домой, я позвонил ему по телефону и, не будучи уверенным в его реакции, сказал:

— Никита, не сердись, но я выдвинул тебя в народные депутаты РСФСР.

— А что! — неожиданно сказал он. — Я люблю играть в такие игры.

Он был очень толковым и активным членом Межрегиональной группы депутатов, возглавляемой Андреем Дмитриевичем Сахаровым. И к концу жизни стал заметной фигурой в общественной жизни нашей страны. Его сразу выбрали президентом Всемирного клуба петербуржцев, президентом Французского культурного центра, президентом клуба «Содружество муз» и во многие другие организации. Удивительно, что он не тяготился этими обязанностями, не пропускал заседания и встречи, всюду находил необходимые слова для выступлений, был всегда весел, остроумен и элегантен.