Такеси Ковач

На следующее утро меня разбудил шум неловко заходящего на посадку катера, в котором сидела бригада спецов из Лэндфолла. Испытывая легкое похмелье после виски и мощного коктейля из антирадиационных препаратов напополам с болеутоляющими, которые Роспиноджи закупает на черном рынке, я спустился их встретить. Молодые, лощеные и наверняка отлично знающие свое дело, они оба с первого взгляда вызвали у меня раздражение. Для затравки мы с ними немного попрепирались при молчаливом попустительстве Роспиноджи, но я явно терял способность внушать страх. Их реакция ни разу не вышла за пределы «что это за чудной полутруп в экзокостюме». В конце концов я сдался и провел их к линкору, где у входа, скрестив на груди руки, уже ждала Вонгсават с мрачным видом собственницы. Разглядев ее, спецы резко поумерили гонор.

— Все нормально, — сказала она мне, когда я попытался пройти за ними внутрь. — Пойди лучше к Тане. Мне кажется, она хочет поговорить.

— Со мной?

Пилот нетерпеливо дернула плечом:

— С кем-нибудь, и, видимо, эта участь досталась тебе. Мне она ничего не говорит.

— Она все еще в своей комнате?

— Вышла, — Вонгсават неопределенно махнула рукой в сторону кучки зданий, представлявших собой центральный квартал Участка 27. — Иди. За этими типами я присмотрю.

Я нашел Вардани через полчаса на одной из улиц верхних уровней города. Она стояла и смотрела на фасад здания, куда был вмурован небольшой кусок марсианского строения — идеально сохранившиеся, выкрашенные в синий фрагменты, зацементированные с обеих сторон и ставшие частью стены и арки. Поверх техноглифов иллюминиевой краской была выведена жирная надпись: «ФИЛЬТРАЦИОННАЯ СВАЛКА». В проеме арки виднелись лежавшие на пересохшей земле детали оборудования. Уложенные относительно ровными рядами, они походили на всходы каких-то странных посевов. Вдоль рядов бесцельно расхаживали две фигуры в комбинезонах, что-то там высматривая.

При моем приближении она обернулась. Лицо ее выглядело изможденным и выдавало гнев, по-прежнему снедавший ее изнутри.

— Выслеживаешь меня?

— Нет, случайно наткнулся, — солгал я. — Удалось поспать?

Она покачала головой:

— В ушах до сих пор крики Сутьяди.

— Это да.

Пауза затягивалась. Я кивнул на арку:

— Ты туда?

— Ты что, обал… Нет. Я остановилась взглянуть на… — она беспомощно взмахнула рукой, указывая на покрытую краской марсианскую стену.

Я вгляделся в глифы:

— Инструкции по сборке сверхсветового двигателя, правильно я понимаю?

Она чуть было не улыбнулась.

— Нет, — ее пальцы пробежались вдоль контура одного из техноглифов. — Это учебный материал. Что-то среднее между стихотворением и правилами безопасности для молодежи. Какая-то часть — уравнения, скорее всего, для расчета аэродинамического качества. Это еще и своего рода граффити. Тут написано… — она запнулась и снова покачала головой, — …невозможно пересказать, что тут написано. Но тут содержится, м-м, обещание. Обещание просветления, постижения вечности, которые дает мечта о полете прежде самого полета. А еще рекомендация предварительно хорошенько опорожнить кишечник перед тем, как пролетать над населенной местностью.

— Ты меня дразнишь. Не написано там этого.

— Написано. Да еще и в связке с уравнениями, — она отвернулась. — Они были мастерами интеграции. Насколько мы можем судить, их психике не была свойственна фрагментация.

Этот исторический экскурс, похоже, лишил Вардани сил. Голова ее поникла.

— Я шла к раскопу, — сказала она. — В то кафе, что нам в прошлый раз показывал Роспиноджи. Думаю, у меня в желудке мало что удержится, но…

— Да, конечно. Я тебя провожу.

Она покосилась на экзокостюм, который теперь, под одеждой, которую мне ссудил главный предприниматель Участка 27, бросался в глаза.

— Может, и мне таким надо разжиться?

— Вряд ли стоит утруждаться, учитывая, сколько времени нам осталось.

Мы побрели вверх по склону.

— Ты уверен, что дело выгорит? — спросила она.

— Какое? Обменять самое революционное археологическое открытие последних пятисот лет на генератор виртуальности и стартовое окно по ценам черного рынка? А ты как думаешь?

— Я думаю, что Роспиноджи — сраный торгаш, и доверять ему можно не больше, чем Хэнду.

— Таня, — сказал я мягко. — Это же не Хэнд продал нас «Клину». У Роспиноджи на руках лучшая сделка тысячелетия, и он это знает. В этом вопросе на него спокойно можно положиться, поверь мне.

— Ну… Это же ты у нас посланник, а не я.

Кафе не сильно изменилось с прошлого раза — унылое скопление пластиковых столов и стульев в тени огромных столбов и стоек основной конструкции раскопа. Над головой бледно светилось голоменю, а из динамиков сочилось приглушенное мурлыканье Лапине. Повсюду без всякой видимой системы были расставлены марсианские артефакты. Мы были единственными клиентами.

Из какого-то закутка вышагнул смертельно скучающий официант и с недовольным видом встал у нашего столика. Я бросил взгляд на меню, потом на Вардани. Она отрицательно покачала головой.

— Мне только воды, — сказала она. — И сигареты, если есть.

— «Седьмой раскоп» или «Волю к победе»?

Она поморщилась:

— «Седьмой раскоп».