Такое долгое странствие

Звучные раскаты троекратного удара повисли в воздухе, как райские птицы, сверкающие над головами участников шествия.

– Братья и сестры! – послышался вдохновенный голос одного из предводителей колонны. Он поднял руки, взывая к тишине, и повторил: – Bhaiyo aur baheno![335] – Колонна стихла. – Вы спрашиваете, почему мы остановились здесь, не дойдя до здания администрации? Я вам отвечу: существует ли место лучшее, чем эта священная стена чудес, чтобы сделать паузу и поразмыслить над нашей целью? Это стена богов и богинь. Стена индуистов и мусульман, сикхов и христиан, парсов и буддистов! Святая стена, стена, у которой каждый, независимо от вероисповедания, может вознести свою мольбу! Так давайте же возблагодарим небеса за прошлые успехи! Попросим благословения наших предстоящих усилий! Помолимся за то, чтобы, достигнув пункта назначения, мы достигли бы и своей цели! Помолимся за то, чтобы в духе правды мы, не применяя насилия, победили своих врагов!

Процессия одобрительно взревела и бросилась к стене. Муниципальные рабочие расступились, освободив проходы к каждому из портретов. У изображения Заратустры оказался только один человек, доктор Пеймастер. Самая длинная очередь стояла к Лакшми, богине благополучия. Коленопреклонения, земные поклоны, молельное складывание рук и бормотание, закрывание глаз, громкие мольбы, восхваления – все исполнялось с истовостью. Многие в завершение оставляли монету-другую.

Глядя на все это, один из рабочих сказал:

– Поберегите свои деньги, яар, стена скоро будет разрушена.

Разрушена! Слово прокатилось по колонне и просочилось в толпу зрителей. Стену разрушат? Недоверие перешло в возмущение, а потом в гнев, обратившийся мощной приливной волной, которая хлынула к берегу с такой силой, что задрожала земля.

– Этого не может быть! – ревела эта волна десятью тысячами голосов, вибрировавших от ярости. – Стену Богов и Богинь нельзя снести! Мы проследим за тем, чтобы никто и пальцем не коснулся наших божеств! Мы защитим их – если понадобится, собственной кровью!

Ситуация накалялась, и организаторы марша немедленно призвали Малколма.

– Это правда, – спросили его, – что ваши люди должны сломать стену и уничтожить изображения наших богов и богинь?

Малколм не был приучен увиливать. Он коротко кивнул. Колонна снова взревела угрожающим ураганом. Сомнений не оставалось: сатанинский замысел только что подтвердился! Но руководители колонны одним ударом медного гонга восстановили тишину.

– Друг мой, – сказал главный организатор Малколму. – То, что вы говорите, глупо. Глупо, потому что этого нельзя делать. Это место молитв и поклонения. Подумайте сами. Этого нельзя изменить ни по чьему-то желанию, ни даже по приказу каких бы то ни было властей. Посмотрите на эти изображения Брахмы, Вишну и Шивы. Посмотрите на Раму и Ситу, Кали Мату, Лакшми, Иисуса Христа, Гаутаму Будду, Саи Бабу. Для любой религии это место – свято.

Колонна одобрительно зашумела, зрители зааплодировали, а главный организатор, пользуясь моментом, продолжил:

– Посмотрите на Натараджу и Сарасвати, Гуру Нанака и святого Франциска Ассизского, на Заратустру и Годавари Мату, на все эти изображения мечетей и церквей. Как вы можете разрушить такое святое место? – Он заметил маленький серебряный крестик на шее Малколма. – Вы – добропорядочный человек. Встаньте на колени перед этой стеной. Помолитесь Богу, прочтите «Аве Мария», покайтесь в грехах. Помолитесь о чуде, если хотите, но не пытайтесь разрушить эту стену.

– На самом деле я этого не хочу, – ответил Малколм, испытывая неловкость, но обретя наконец дар речи. Толпа возликовала. – Но, – продолжил он, когда крики стихли, – ни я, ни мои люди не принимаем решений. Мы только исполняем приказы муниципальных начальников.

Муниципальных! Опять это мерзкое учреждение! Морча, словно обезумевший монстр, растянулась вдоль дороги, воспламененная новым приливом гнева и ненависти. Они издеваются над всей нашей округой, не снабжая нас водой! Не чистя канализацию! Заставляя дышать миазмами сточных канав! Облагая поборами, которые опустошают наши и наполняют их карманы! А теперь еще хотят разрушить нашу священную стену! «Довольно! Так не пойдет! Издевательства и произвол муниципалитета не пройдут!» – громогласно звучало отовсюду, снова и снова, из каждой глотки.

Лояльный мукадам почувствовал, что должен встать на сторону Малколма. Он заорал, стараясь перекричать всеобщий гвалт:

– Мы тоже верующие люди! Но мы бедны так же, как и вы! Если мы не исполним приказ, мы потеряем работу! И как нам тогда прокормить своих жен и детей?

Остальные рабочие собрались вокруг мукадама.

– Это правда! Вы дадите нам работу, если муниципалитет нас выгонит?

Гидравлическая Помпа, высокая и сильная, в своих самых лучших и самых тесных одеяниях, выступила вперед, перед делегацией «Птичника». Выхватив какой-то режущий инструмент из рук стоявшего рядом авторемонтника и размахивая им перед собой, она обратилась к Малколму, мукадаму и рабочим:

– Вы видите этот рисунок? Это Йелламма, богиня проституток.