Такое долгое странствие

– Аррэ, Густад, эти девушки-католички – очень горячие штучки. Послушай, моя школа находилась в районе Дхобиталао[131], там почти сто процентов мака-пао[132]. Чего я там навидался – глаза из орбит вылезали! Это тебе не наши парсийские тихони с их «не-трогай-здесь, не-щупай-там». Тамошние откроют тебе все, что хочешь. Видел бы ты, что там происходило в любом овраге, яар, в темноте или под звездами.

Густад слушал скептически.

– В самом деле?

– Да говорю же тебе! Клянусь! – Диншавджи ущипнул себя за шею под кадыком, потом подмигнул Густаду и шутливо толкнул его плечом. – А ты хитрый шельмец! Я понял, что у тебя на уме! Приберегаешь Лори Кутино для себя, да? Ах ты шкодник!

Густад улыбнулся и принял его предложение мира.

II

Сориентироваться среди узких рядов и закоулков Чор-базара было нелегко. Откуда начать? Да еще столько народу вокруг – местные, туристы, иностранцы, охотники за сокровищами, коллекционеры антиквариата, старьевщики, праздношатающиеся. Чуть в стороне от людских водоворотов он остановился у маленькой лавчонки, торговавшей бывшими в употреблении штепсельными розетками и ржавыми гаечными ключами. На прилавке лежали и другие инструменты: плоскогубцы, молотки с шершавыми деревянными ручками, отвертки, рубанок и стершиеся напильники.

– Очень дешево. Высшее качество, – сказал хозяин лавки, взяв в руку молоток и несколько раз замахнувшись им, прежде чем предложить Густаду, который вежливо отказался от покупки. Продавец зачерпнул целую горсть отверток с разноцветными деревянными и пластмассовыми ручками. – Любые виды и размеры, – сказал он. – Очень дешево. Высшее качество. – Он протянул отвертки Густаду как букет.

Густад покачал головой.

– Почему сегодня так много народу? Что случилось?

– Базар случился, – ответил продавец инструментов. – Пятница – всегда большой базарный день. После намаза в мечети.

И тут Густад заметил среди инструментов нечто знакомое. Красные прямоугольные металлические пластины с отверстиями по краям. И зеленые перфорированные полоски.

– Это полный набор конструктора? – спросил он.

– Да, да, – радостно ответил мужчина. В один миг он высвободил детали конструктора из кучи инструментов и вручил их Густаду.

Стоило тому ощутить под пальцами металл, почуять запах ржавчины, исходивший от маленьких колесиков, стержней, скоб, – и минувших лет как не бывало. Он мысленно увидел мальчика, робко идущего за руку с отцом по этим рядам. Отец с энтузиазмом рассказывает ему об антикварных вещицах и раритетах, показывает, описывает, объясняет. Хозяева лавок зазывают его: мистер Нобл, посмотрите на эту вазу, она вам понравится, мистер Нобл, очень редкое блюдо, я его припрятал специально для вас, совсем недорого. И отец тихо шепчет ему на ухо: «Ты только послушай, Густад, этих мошенников». А мальчик говорит: «Папа, посмотри, какой большой конструктор!» Отец доволен, гладит его по голове, отвечает: «Да, это наконец-то десятый номер, у тебя острый глаз, прямо как у меня». Потом отец торгуется, предлагает для начала заведомо заниженную цену, следуют долгие споры и препирательства, демонстративные попытки уйти («Да вы с ума сошли!»), просьбы вернуться («Сэр, вернитесь, договоримся»), возвращения, опять уходы («Идите к черту», «Пожалуйста, это честная цена», «Не богохульствуйте, побойтесь Бога», «Это последняя цифра», «Нет, честно, сааб», «Ладно, но вы – мошенник»), и наконец сделка совершается.

Они несут завернутый в газету конструктор домой, где под папиным руководством Густад сооружает для него деревянный ящик с отделениями для болтов и гаек, уголков и прямоугольных скоб, дисков и колесиков, шкивов и маховиков, рулевых тяг и коленчатых валов, днищ и фрагментов кузовов. Позднее, к восторгу родителей, бабушек и дедушек, из комнаты Густада появлялись разные модели: пожарная машина, подъемный кран, гоночный автомобиль, пароход, двухэтажный автобус, башня с часами. Его самым большим триумфом был разводной мост, который можно было поднимать и опускать. Каждый раз, когда он заканчивал очередную модель, папа говорил: «Этот мальчик прославит фамилию Ноблов».

– Простите, – тронув за плечо, вернул его к действительности хозяин лавки. – Вы хотите купить конструктор?

– О! – очнулся Густад. – Нет-нет, просто смотрю.

Он вернул детали хозяину, провел рукой по волосам и бросил взгляд в сторону рядов, перпендикулярно вливавшихся в главный проход и заваленных всевозможными товарами, – словно здесь проехала колонна грузовиков, симметрично разбрасывавшая свои грузы направо и налево. Большей частью это были металлические и стеклянные вещи, блестевшие на жарком послеполуденном солнце. Никому не нужный хлам лежал рядом с ценными предметами: чашки и блюдца мейсенского и шеффилдского фарфора со сколотыми краями, вазы, медные лампы, тончайший лиможский фарфор, кухонные принадлежности со следами пайки, кувшины, заводные граммофоны с блестящими конусообразными раструбами, серебряные подносы, трости, весы и мерные сосуды, крикетные мячи разной степени изношенности, отремонтированные крикетные биты, зонты, хрустальные бокалы.