Такое время

Виктор вышел из машины, прошёлся до памятника. Вернулся.

– Виктор? – рядом с машиной остановилась невысокая женщина лет тридцати-тридцати пяти.

– Люба? – в свою очередь спросил Виктор.

– Любовь Хорошелова, – представилась женщина и протянула руку.

Одета она была в рубашку и джинсы. В руках – не застёгнутая синяя куртка. Ростом она едва доставала Виктору до подбородка. Лицо у неё было круглое, обычное, без макияжа.

Виктор пожал протянутую руку.

– Садитесь, поехали, – скомандовала она и уселась на переднее пассажирское сиденье, ловко уместившись между костылями.

Ехать оказалось недалеко, через виадук, во дворы.

Выгрузились. Виктор взял ребёнка, Люба – люльку с двумя пакетами, а Полина – костыли. Поднялись на десятый этаж. Двухкомнатная квартира. Минимум мебели. В большой комнате стояли кровать и стол с двумя стульями.

– Жить будете тут, – объяснила Люба, – а я в маленькую комнату переберусь. У меня раскладушка есть. С ванной поосторожнее – там кран протекает.

– Пассатижи или ключ разводной есть? – спросил Виктор.

– Есть, – ответила Люба, – починишь?

– Да, починю, – ответил он, – но мне надо съездить в магазин. Купить памперсы, пелёнки и ещё много чего. И продуктов.

– С продуктами всё в порядке, – вздохнула Люба, – полный холодильник. Холодец, винегрет, китайский салат, салат с авокадо и даже бутылка шампанского.

– Приятно, конечно, что нас так встречают, – пошутил Виктор, – но с шампанским – перебор.

– Да не для вас готовила, – опять вздохнула Люба. – Мужчина всей моей жизни должен был вчера прийти. Для него старалась.

– Не пришёл? – спросила Поля.

– Не пришёл, – ответила Люба. – Зато Тарасов мне вон и мужика, и бабу, и дитя сразу прислал.

– Придёт ещё, – постарался успокоить Любу Виктор.

– Не, этот не придёт, – Люба увидела проснувшегося Толика. – А кто это у нас тут прячется? А кто это у нас тут самый красивый? Вы пишите список, что надо купить, я съезжу. Тут недалеко. Средства есть?

– Средства у нас есть, – усмехнулся Виктор, – с этим никаких проблем.

Он сел с Полей за стол и, пока Люба играла с малышом, составил внушительный список покупок. Толику Люба сразу понравилась, он начал хватить её за пальцы и внимательно разглядывать её лучившееся восторгом личико.

– Вот, тут много всего, справитесь? – Виктор передал Любе список и ключи от машины.

– Справлюсь, – ответила Люба, – а деньги?

– В бардачке пачка лежит, – смутившись, ответил Виктор, – возьмите, сколько надо, сдачу принесите.

– В бардачке? – переспросила Люба.

– В бардачке, – подтвердил Виктор.

Люба хмыкнула. Достала из кухонного шкафа несколько сумок и отправилась за покупками.

Вернулась она не скоро. Затащила, пыхтя, все сумки.

– Охренели совсем! – возмутилась Люба. – Рядом парковка, а они прям перед подъездом ставят. Пришлось под дождём переть на себе всё это ваше добро. Будем с курьером заказывать, раз вы такие богатые, а то я грыжу заработаю. А мне ещё замуж надо и ребёнка родить.

– А Виктор кран починил, – похвасталась Полина.

– Везёт тебе, – буркнула Люба и протопала на кухню.

При ближайшем знакомстве выяснилось, что Любе уже 32 года, и она не была замужем. Жила одна. Нет, конечно же, мужчины в её жизни были, но никто не хотел сочетаться с Любой законным браком.

Работала она в департаменте исполнения наказаний, в отделе статистики. К ней периодически сватался коллега, полковник. Но полковника Люба не любила и каждый раз ему отказывала. Любила она другого – уже немолодого художника из Берлина. Он приезжал в Москву раз или два в год, сводил Любу с ума и уезжал обратно в свой Берлин.

С Тарасовым Люба познакомилась случайно – в колонии, куда он приехал на опрос по какому-то старому делу, а Люба – с инспекторской проверкой. Вечером в гостинице они выпили за знакомство, и Тарасов попросил Любу использовать её квартиру для конспиративных встреч.

– Без проблем, – сказала Люба, – только я с тобой спать не буду. Я с женатыми не сплю.

– А я тебе не секс предлагаю, а подработку, – обиделся Тарасов. – Вечно вы, бабы, всё на трах переводите.

Они выпили ещё, скрепляя договор об использовании Любиного жилья для сыскных дел, и разошлись по номерам.

Раз в месяц Тарасов звонил, говорил дату и время, когда Люба не должна быть дома, и встречался с нужными людьми. А вот этой ночью он попросил приютить очень важного свидетеля и его семью. Люба согласилась. Тем более что уже прижатый к стене художник вдруг убежал в Берлин, позвонив уже из аэропорта.

– Мне срочно надо уехать, – промычал он в трубку.

– Сделай мне ребёнка и катись в свою гейропу! – прокричала Люба. – Ты же обещал.

Художник бросил трубку, а под утро позвонил Тарасов со своей просьбой о приюте.

(Всё это Стрельцовы узнали в течение двух недель, что жили у Любы).

На второй день, видимо, получив инструкции от Тарасова, Люба забрала у Виктора и Полины загранпаспорта. Толик ещё никуда не был вписан, поэтому над кроватью натянули простынь, и Люба сделала несколько снимков Стрельцова-младшего.

– Вклеим его в мамин паспорт, – сказала она, – и сделаем вам финские визы. В течение недели.

– Так быстро? – удивился Виктор.