Такого не было даже в Афгане

Я его потом, когда мы уже учились вместе на офицерских курсах, спросил об этом. Я говорю — Саш, ты получил награду? Какую награду? Я говорю — ну за Куито-Куанавале. А он был в 16-й бригаде, которую раздолбали в пух и прах. Из которой вернулось два танка и 100 человек из всей бригады после переправы через Шамбингу. Так вот Саня получил «кукиш».

— Что такое «Печора»?

— Советская система ПВО, поставленная в Анголу, с нашими специалистами.

— За экранами кто сидел?

— Да наши, конечно, когда надо было чего-то сбить. Действовала по высоте от 50 м до 2500 м.

У этих ангольцев была проблема — они никак не могли сделать захват цели. То есть вот на экране цель идет. Боже мой! Я переводчик, и то, худо-бедно научился всё это дело делать (наши спецы мне всё показали, как и чего). Кнопки нажал — цель захватила — кружочек с перекрестьем. Ракета самонаводящаяся — у ней тепловая боеголовка. То есть, после этого — по этой цели будут бить четыре ракеты — чего проще.

Но, во-первых, ангольцы не могли сработать на захват, а во-вторых, эту кнопку, чтобы пошли одна за другой четыре ракеты. Более того, там даже была такая возможность — чтобы ракета подошла к цели к самолёту, если она подошла — на экране всё видно — вот она цель, вот она подошла ракета. Ну, на всякий случай, нажми вот эту кнопку, чтобы она взорвалась. А осколки чтобы поразили самолёт.

Наше ПВО — лучшее в мире. И просто было обидно это всё наблюдать. Расскажу такой случай.

К тому времени я вернулся в Куито-Куанавале[39]. Я не могу сказать, почему я вернулся? Но меня звало туда, тянуло. И когда я туда приехал — мне ребята сказали — ну Игорь, молодец, ты вернулся! Когда уезжал в Луанду (на лечение после контузии и увечья) мне сказали: Игорь, знаешь — ты вернешься. Я удивился: да ладно, чего вы ерунду порете. А они опять: ты вернешься. И в марте 1988 г. я действительно вернулся — как мне и говорили.

Так вот, летел президент Ботсваны на двухмоторном самолётике, в сопровождении самолёта-истребителя. Мы были в это время не на работе — это было в субботу или в воскресенье — я уж точно не помню (в 1988 году, июнь или июль, после заключения перемирия). И вдруг мы видим — над нами идёт (самолёт). А дело в том, что уже полтора года как этот маршрут был запрещён для пролёта гражданских самолётов в связи с боевыми действиями. А он летел на встречу в верхах в Луанде.

Ему было послано сообщение — «свой — чужой». Он вообще ничего не ответил. Мы сидим, курим, смотрим — сход четырёх ракет, одна за другой. Но опять же — ну что за «козлы» сидели за экраном? Ни на одной из четырёх ракет не сработал захват, потому что они нужную кнопку не нажали (или же, нажали не то, что нужно). Потом когда мы приехали и посмотрели на экране запись — они нам сказали — вот мы видели на экране, что ракета подошла к самолёту: одна, вторая, третья, четвёртая. Но захват почему-то не сработал.

Истребитель сопровождения президента выполнил противоракетный маневр и не смог из него выйти — упал.

— Что такое противоракетный манёвр?

— Идет ракета к самолёту, он сваливается на полубочку[40] — уходит резко вниз. Сможет выйти из пике[41] — молодец. Если нет — извини. Он не смог.

— Почему не смог выйти?

— Потому что ботсванец, который в нем сидел, был, видать, недостаточно подготовлен. Он упал и всё — это произошло на наших глазах, а президент Ботсваны полетел дальше.

Мы быстренько на машину — и туда. Старший уже был не Зиновьев, а Маслов. Он и говорит анголанам — что же вы не нажали? Мы забыли (ответили ангольцы). Что тут можно сказать?

Делать нечего: наш старший сообщает в Луанду — так и так — шел самолёт, мы по нему стреляли и не сбили. Ему в ответ: «Мать-перемать! Почему не сбили? Чем вы там занимаетесь?»

Занятная всегда в этом плане получалась картина: в неудачах ангольцев виноваты были советские! А какая разница, что ангольцы не сбили — а вы где были в это время? Какой к чёрту выходной — вы должны быть там 24 часа. Кто ответственный — ангольцы? Их, что ли ругать? За что их ругать? Советские не посоветовали. Кто дураки? Советские спецы, конечно.