Такой забавный возраст

В День благодарения, в шесть минут пятого, Эмира, в бежевых сапогах из искусственной замши, вышла из желтого такси. Келли поддерживал ее под руку, пока она по пути к воротам дома Чемберленов разглядывала на снегу следы гостей, пришедших раньше. Первый раз за день снегопад прекратился, и теперь на голых ветках, проводах и оконных карнизах балансировал слой снега толщиною в дюйм. Эмира остановилась, взявшись одной рукой за щеколду калитки, в другой держа букет из фиолетовых и желтых маргариток. В холодном воздухе она видела собственное дыхание.

– Слушай. Нам нужно типа кодовое слово или что-то вроде?

Келли сунул руки поглубже в карманы и, вслед за ней понизив голос, спросил:

– Кодовое слово для чего?

– Ну, если ты… – Эмира покраснела. – Если тебе там не понравится и ты захочешь уйти.

– Ааа, ясно. Как насчет «я хочу уйти»?

– Ой, прекрати! – Эмира толкнула его в грудь и открыла калитку.

– Все будет хорошо. Мне уже все нравится, – сказал он. – И, кстати, я рассчитываю на отменное вино.

– О, ты не будешь разочарован, я уверена.

На крыльце Эмира хотела достать свой ключ, но сегодня все было иначе. За дверью уже слышались женские голоса вперемешку с голосами детей, говоривших полными предложениями. Рядом с ней стоял Келли, такой празднично-красивый, в темных джинсах, красном свитере и черном пальто до колен. Последние двадцать четыре часа они провели вместе в его квартире, много занимались сексом, смотрели плохое кино и заказывали еду на дом, и Эмира чувствовала себя такой взрослой, какой раньше и представить себя не могла. Она подняла на него взгляд и прошептала:

– Мне как-то странно сейчас пользоваться своим ключом.

– Окей… – Келли приставил палец к кнопке звонка. – Хочешь, воспользуемся этой штукой?

Эмира сказала «да», и он нажал на кнопку. Оба застыли в ожидании; Эмира затаила дыхание.

– Эй. – Келли коснулся ее талии, услышав переливчатый звон в глубине дома. – Как, ты говоришь, ее зовут? Эту твою работодательницу?

– Миссис Чемберлен.

– Мне тоже ее так называть? Скажи мне ее имя на всякий случай.

– Эммм… Что-то вроде… – Эмира поправила толстую черную косу на плече, – Элликс?

– Может, Эллен?

– Нет. – Эмира положила голову ему на плечо. – Похоже на Алекс, но как-то странно. Типа А-лииикс.

– Эмира! – Он ухмыльнулся. – Как ты можешь этого не знать?

– Я знаю, просто я ее так не зову. Я зову ее миссис Чемберлен. Тшш!

Они одновременно выпрямились и молча выжидательно застыли.

Пауза мучительно затянулась, и Келли опять наклонился к Эмире:

– Она из Европы, что ли?

– Не знаю, может быть.

– В каком смысле может быть?

– Господи, Келли, откуда мне знать. Она белая.

Келли рассмеялся в воротник пальто.

– Окей, мисс. Дайте я вас поцелую, пока они открывают.

Эмира потянулась к нему и ощутила его ресницы у себя на щеке. Но тут миссис Чемберлен открыла дверь, и они отпрянули друг от друга.

– Эмира, наконец-то! – Светлые волосы миссис Чемберлен с завитыми кончиками взлетели от порыва ветра, ворвавшегося в открытую дверь. Из дома потянуло запахом свечек, тыквенного пирога и бренди.

Эмира сказала:

– Здравствуйте, миссис Чемберлен, спасибо большое за…

Но тут миссис Чемберлен сказала: «Огосподибоже» – так ошеломленно, как будто чуть не шагнула в очень чистую стеклянную дверь.

Эмира смотрела, как на лице миссис Чемберлен проступает то самое воинственное выражение, какое появлялось у ее дочери, когда что-то шло не по плану или когда Эмира пыталась почитать ей на ночь. Держась одной рукой за дверь, миссис Чемберлен другой рукой сделала такой жест, как будто ожидала удара – или как будто ее уже ударили и она проверяет, осталась ли в живых.

Келли, словно проснувшись, дважды моргнул и сказал:

– Алекс?

Часть третья

Тринадцать

Аликс оценивающе глянула в зеркало (на ней был очаровательно объемный свитер овсяного цвета поверх узких джинсов с коричневыми ботиночками). С Кэтрин в рюкзаке-кенгурушке она спустилась вниз (шепнув Тамре: «Думаю, это она!»), распахнула дверь, отступила на шаг и провалилась на пятнадцать лет в прошлое. Перед ней стояли двое в одном – взрослый мужчина и юноша-старшеклассник, – и тот, в ком воплотились они оба, произнес «Алекс?», как будто был с ней знаком.

Напротив Аликс, рядом с ее бебиситтером, стоял Келли Коупленд, средняя школа Уильяма Мэсси, выпуск 2001 года, ее первое всё (оральные ласки, секс, я тебя люблю, разбитое сердце) и миллион страхов и комплексов в промежутках. Помимо невероятности, немыслимости его присутствия здесь, на крыльце ее дома, Аликс на миг парализовало то, как он произнес ее имя. Алекс. Это прозвучало плаксиво и скучно, и Аликс почувствовала себя так, как бывает, когда обнаружишь в поддоне холодильника какой-то овощ, забытый там настолько давно, что плесень, которой он зарос, сама начала зарастать плесенью. Сердце ее вибрировало, она думала: Нет, не может быть, но эти двое стояли перед ней и не исчезали, и тогда она стала думать: Блядь блядь блядь блядь.

Эмира издала короткий смешок и сказала, переводя взгляд с Аликс на Келли:

– Погодите, что?