Такси для ангела

— Если классифицировать отравление как убийство, то намекаю, — бесстыжий Чиж находился с госпожой Сафьяновой в разных весовых категориях и поэтому легко справился со снарядом. С первого захода. — Нужно вызвать милицию.

— Подождите… — повысила голос Теа. — Почему мы должны верить какому‑то сомнительному типу? И его сомнительным выкладкам?

— Вам‑то что бояться, дорогая Теа? — тотчас же отозвалась толстуха Минна. — По‑моему, это ваш звездный час. Попрактикуетесь в даче автографов — какая вам разница, что подписывать: книгу или протокол?.. Говорят, у вас в наличии имеется двадцать вариантов подписи — на все случаи жизни.

— Вот именно — жизни! Но не… — мулатка скосила глаза на тело Аглаи.

— Никогда не поздно начать.

— Для меня — да. А в вашем почтенном возрасте поздно все. Даже соучастие в убийстве. — Теа, самая легкая, самая хрупкая из всех, легко перемахнула барьерчик с надписью «преступление» и теперь на всех парах неслась к финишу.

Черт возьми, они снова начали совать друг другу шпильки в мягкие места!.. В самое удачное время и в самом удачном месте, ничего не скажешь! Даже сидя на соседних электрических стульях, они будут поносить друг друга, даже стоя в одной очереди на гильотину!..

— Я не претендую на соучастие в убийстве. Уступаю это почетное право вам… — Минна ловко обошла Теа на повороте и первой разорвала финишную ленточку.

— Дамы, дамы! — Софья постучала ладонью по столу. — Думаю, сейчас не самое подходящее время для выяснения отношений! В комнате находится тело.

— Если это тело, — бросила Теа. — Если это тело, а не мистификация. Вы уверены, что она нас не надула?

— В каком смысле?

— Она любит такие штучки. До последней страницы держит кукиш в кармане. Это ее обычная практика. Слова в простоте не скажет, от нормального, человеческого мотива преступления ее тошнит. Все норовит с подвывертом, с подвывертом, да еще и Фрейдом по башке бьет при первой же возможности.

Теа снова выдвинулась к лежащей на полу Аглае. Она присела на корточки перед телом и с влюбленной ненавистью посмотрела на него:

— Не на тех напали, дорогая Аглая! Поищите других дур.

— А, может, уже начались съемки? — высказала предположение Минна.

— В сценарии подобного эпизода не было, — уточнила Софья.

— А кто же придерживается сценариев? — Теа явно не хотела покидать первый ряд партера. Напротив, она основательно расположилась в нем и теперь не спускала глаз с обездвиженного, чудовищно исказившегося лица Аглаи. — Сговорилась с режиссеришкой, возможно, даже заплатила ему, чтобы выставить нас идиотками.

Все повернули головы в сторону режиссера Фары.

Несчастный Фара стоял возле горки с посудой и все еще сжимал в руке бокал шампанского. У него был такой перепуганный вид, что мысль о сговоре отпала сама собой.

— Что скажете, Фараххутддин? — сдаваться вот так, запросто, Теа не хотела. — Сколько получили от этой флибустьерки пера?

Фара съежился прямо на глазах и картинно, как в индийской мелодраме, заплакал. После подобных тягуче‑глицериновых слез непременно должен следовать танец «Джимми, Джимми, ача, ача» — на фоне цветущей магнолии и Бенгальского залива.

— Оставьте человека в покое, — вступился за своего коллегу Чиж. — Человек‑то здесь при чем? Вы меня просто поражаете! Она мертва, вы же сами видите! Какая уж тут мистификация?!

— Я поверю в это только тогда, когда тело будет предано земле в присутствии как минимум двадцати свидетелей. — Теа было не так‑то просто сбить с толку. Она призывно посмотрела на остальных корифеев жанра, как бы ища у них поддержки.

— А я бы и тогда не поверила, — Минна поправила брошь на пудовой груди. — Только после эксгумации с последующим анализом ДНК.

— Может быть, вскроем тело, чтобы убедиться окончательно? — подвела итог Софья. И выразительно посмотрела на тесак, который все еще держал в руках Чиж.

После этих слов ситуация в зале стала ощутимо отдавать сюрреализмом. Неужели не найдется ни одного здравомыслящего человека? Фара и Райнер‑Вернер полностью деморализованы, то же самое можно сказать о Дашке, заслонившейся божками из набора начинающего шахматиста. О трех масскультовых стервятницах и речи не идет…

— Вскрывать тело будут судмедэксперты, — отрезал Чиж. — Это не ваша компетенция.

— Что касается компетенции, молодой человек… Я много лет проработала в прокуратуре. Я прошла все ступени… И готова провести дознание.

Огромный рот Софьи выгнулся — и снова все пространство вокруг нее искривилось. Пространство, находившееся теперь под прокурорским надзором. Софья моментально увеличилась в размерах, и в ее правой руке ослепительным светом блеснул меч законности. А в левой — звякнули весы правопорядка. Зрелище было таким завораживающим, что мне сразу же захотелось признаться во всех преступлениях человечества: от варварского распятия Христа до варварского истребления стеллеровой коровы. Подобное чувство, должно быть, испытали все присутствующие. Даже Чиж едва не выронил тесак перед суровой физиономией дознавательницы.

Но до признаний дело так и не дошло.