Такси для ангела

— Зачем же вы держите пьяниц? — «и любителей групповой терапевтической порнолирики», мысленно добавила я. — Нашли бы непьющий персонал.

— Это не персонал, — обиделся Ботболт. — Это родственники хозяина. Дальние, но родственники. Жили при Эцагатском дацане, но отличались порочным нравом. Потому тайше Дымбрыл и выписал их сюда. Вроде как на воспитание. И на просветленную помощь по хозяйству.

Хорошенькое «воспитание»! Хорошенькая «просветленная помощь»! Брелок «камасутра», бутылочный склеп за диваном и нахальное дрочилово перед экраном телевизора в режиме нон‑стоп! Когда только они успевали тарелки перемывать и подкармливать собачек при такой напряженной и полной соблазнов жизни?..

— Дальние родственники, понятно. Дальние родственники зарились на хозяйские запасы? — поинтересовался Чиж.

— Я старался этого не допускать, — Ботболт скромно потупил глаза.

— Верю. А сегодня ящики тоже были закрыты?

— Конечно. Это был такой день! Много гостей. Много работы. За всем нужно следить… Я получил инструкции от хозяина…

Все, сказанное Ботболтом, совсем не вязалось с послеобеденной Минной. И с ее робким пребыванием на кухне. И гостеприимно распахнутыми дверцами шкафа, из которых я лично выудила две бутылки «Абсолюта» и две банки джин‑тоника. Опять же по наущению Минны.

— Вы не можете их открыть?

— Конечно, — Ботболт отстегнул от пояса связку ключей на широком кольце и присел на корточки перед буфетом.

И в тот же момент и буфет, и связка, и сам Ботболт перестали для меня существовать. А все потому, что ничем не примечательное ключное кольцо украшала собой пантера! Точно такая же, какая лежала сейчас у меня в кармане!

— Какая хорошенькая, надо же! — Мой распутный язык раздвоился и выскочил изо рта прежде, чем я успела сообразить, что делаю.

Ботболт повернул ко мне массивную голову.

— Что вы имеете в виду?

Нужно было спасать положение, и я прикинулась наивной солисткой школьного хора с перекошенным бантом и спущенными гольфиками:

— Какая хорошенькая зверюшка! Никогда не видела таких оригинальных ключей!

Ботболт моментально укрыл платиновую пантеру в ладони. И ровным, недрогнувшим голосом соврал:

— Это не ключ. Это талисман. Мой личный талисман.

— А можно мне взглянуть на него? — Солистка школьного хора выдала наглое верхнее «до» второй октавы и осталась чрезвычайно довольна своей наглостью.

— Нельзя, — отрубил Ботболт. — Нельзя передавать свой талисман в чужие руки. От этого он теряет силу.

— Я и не знала… Какая жалость…

Чиж буквально испепелил меня взглядом: «Тоже, нашла время сюсюкать и эстетствовать, безмозглая идиотка!»

— Теперь будешь знать, — проскандировал он. — Не отвлекайтесь, Ботболт.

Но Ботболт и не думал отвлекаться. Он открыл дверцы буфета и отступил в сторону. И перед моими глазами снова предстали когорты спиртного. Ничего интересного в этом не было, и я, мельком взглянув на полки, уступила место Чижу. А Чиж… Чиж буквально влез в буфет.

— Так‑так… Это все ваши запасы, Ботболт?

— Нет. Часть коллекционных вин и бочки с коньяком хранятся в подвале.

— А подступы к нему заминированы?

— Зачем же? — Ботболт не оценил шутки. — Подвал тоже запирается на ключ.

— Понятно. А это что такое?! — Голос Чижа дрогнул. — Что это такое, Ботболт?

Интересно, что откопал в буфете неуемный Чиж? Неужели замаскированный тростником проход к Великой Китайской стене?

— Ну‑ка, дайте‑ка мне вашу перчатку!

— Я уже дал вам одну свою перчатку, — укоризненно сказал Ботболт. — И до сих пор не получил ее обратно!

— Кой черт! Не знаю, куда я ее сунул… Дайте вторую!

На этот раз Ботболт не стал пререкаться и безропотно вытащил из кармана перчатку, в которой обслуживал нас во время ужина. Чиж двумя пальцами ухватился за ткань и сунул перчатку в буфет. И через секунду, с величайшими предосторожностями, извлек на свет божий… початую бутылку «Veuve Cliquot Ponsardin»!

— Что скажете, Ботболт? Это та самая бутылка, из которой вы наливали шампанское в последний раз? Аглае Канунниковой, я имею в виду?

Ботболт несколько озадачился.

— Ну же, смотрите! Это она?

— Не знаю…

— Вы поставили ее сюда?

— Нет. Вы же сказали ничего здесь не трогать. Бутылка осталась стоять на столе. К ней я не прикасался.

— До тех пор, пока она не исчезла?

— Я же сказал вам… К бутылке я не прикасался и понятия не имею, куда она делась.

— Значит, это не она?

— Не знаю.

— Тогда откуда же взялась эта? Начатая? Или вы храните недопитые бутылки в шкафах?

— Нет, мы не храним недопитые бутылки в шкафах. Их мы храним в холодильнике. Но обычно…

Обычно до этого не доходит, если учесть порочные нравы Доржо и Дугаржапа, ежу понятно!..

— Лично вы ее сюда не ставили? — не унимался Чиж.

— Лично я — нет.

— Ну, хорошо…

Чижа вдруг забила мелкая дрожь, а волосы, солидаризуясь с хохолком, встали дыбом. Оператор завращал глазами и засучил руками в таком бешеном темпе, что его смело можно было назвать прелюдией к эпилептическому припадку. Во всяком случае, я нисколько не удивлюсь, если на губах у умалишенного Чижа вдруг покажется пена.

— Тебе плохо? — участливо спросила я. — Может быть, воды?

— Шампанского! — изрыгнул из себя Чиж. — Я буду пить шампанское.