Такси заказывали?

— Мне кажется, вы не в своём уме. Папа и олигарх? У него же на лбу написано: ростовская консерватория, люблю классику, экзистенциализм и шпроты с майонезом!

— А по-твоему, олигархи — быдло? Хотя всякие, конечно, встречаются. Но мы и тут продумали: он у нас будет из княжеской семьи с дворянскими корнями.

— Ох, получит он этими корнеплодами по тыковке, — вздохнула я.

И смех, и грех! С одной стороны, нужно было устроить разгон моим непутевым родителям, чтобы не устраивали содом и геморрой на мою ещё не долго не седую голову; с другой, было мило, что они меня так любят. Парадокс!

Мама вдруг насупилась и хищно поскреблась заточенными коготками по столешнице. Сверкнула глазами.

— Только если этот гад тебя ради неё бросил…

Я испугалась и сложила молитвенно руки на груди:

— Мама, давай на первом пункте плана и остановимся! Лиз, чёрт с ней! Веселитесь! Но не надо мстить Александру! Не вздумайте!

Мама встала, поцеловала меня в лоб и с гордостью джазовой звезды в трениках пропела контр-альтом:

— Это мы ещё посмотрим…

Глава 43

Папа вернулся в ровно полночь. Практически, как Золушка. К счастью, без крыс и не в обносках, а всё такой же элегантный, красивый и слегка загадочный.

— Ну как?! — кинулись мы к нему с мамой прямо с порога — я сурово, как классная руководительница к проштрафившемуся оболтусу, мама с азартом, брызжущим из глаз, но обе с жаждой подробностей.

Папа стянул шарф и развёл руками.

— Процесс идёт. Хоть и немного пришлось отойти от плана…

У меня упало сердце в желудок.

— Она подавилась улитками?! — спросила мама.

— Ты разбил машину?! — ахнула я.

— Нет. Что за гротескные высказывания, Маруся?! Ты же у нас оптимистка. Успокойся, Мерс не превратился в тыкву. Зато фея из спецслужб помогла мне отмазаться в ГИБДД.

— ГИБДД? — воскликнула я. — Значит, ты всё-таки попал в аварию!

— Ребёнок, не смотри на меня, как на вестника апокалипсиса. Всего лишь лёгкая царапина! — улыбнулся папа, снимая пальто с видом честного труженика, словно он пришёл домой после смены с завода, где вытачивал на конвейере детали для комбайнов под стахановские песни, а не занимался чёрт знает чем.

— Боже! — выдохнула я. — Ты-то сам цел?

Мама выскочила передо мной, резвая, будто в неё чёртик вселился.

— Разве не видишь, он в порядке! А стерва, она-то как? Клюнула?! Скажи, Вова, должна была клюнуть! Ты же такой импозантный! Такой…

Папа довольно откинул назад чуб и глянул на себя в зеркало в резной, почти королевской винтажной раме.

— Ничего, да, Элечка?

— Оч-чень! — кивнула мама. — Ну так что? Я сгораю от нетерпения!

— Клюнула, — с огромным удовлетворением заявил папа. — Но не она.

— А кто?! — вытаращились мы с мамой.

Папа снял пальто и посмотрел на нас многозначительно.

— Дамы, ну что вы, право, набросились на меня с самого порога! Мужчине после трудов нужна минута уединения, благостного молчания и гармонизации…

— Вова!

— Папа!

Папа расправил плечи, как орёл, и гордо задрал подбородок.

— Развелось в нашем городе красных кабриолетов Мини, как нерезаных собачек. Гламурных. Чихуахуа. Надо квоты, что ли, выписывать — не каждой второй, а хотя бы каждой десятой красотке по красному авто, а то завели моду — дарят всем подряд: жёнам, любовницам, секретаршам… Даже не разбирают, блондинкам или брюнеткам, а ведь это совершенно разные типажи, и не всех красит красный.

— Ты машину перепутал? — поперхнулась я воздухом.

Мама вытаращилась, глаза у неё стали, как у героинь японского аниме.

— Ничего подобного, — оскорбился папа. — Просто другая леди на красном Мини сама меня подрезала, когда я собирался совершить нужный манёвр. Я замешкался и слегка зацепил Рэндж Ровер помощника нашего губернатора. Самую малость…

У меня вырвался стон.

— Сколько мы должны теперь?

Папа гордо ответил:

— Пусть тебя это не тревожит, ребёнок! Игорь Ковров, который одолжил мне…

— «тыкву», — подсказала я.

— Мерседес, — исправил папа. — Так вот мы с ним поладили и нашли общий язык. Кстати, его маленький сын тоже занимается на виолончели…

— Ясно, — буркнула я, — у тебя появился новый ученик.

— Между прочим, это не зазорно. Ты сама преподаёшь. Это высокое служение людям — передавать знания и мастерство! — воскликнул папа.

— Только не учи ребёнка соблазнять коварных стерв, я умоляю. И не рассказывай ему о магии женщин… — вздохнула я. — Ладно, я рада, что всё кончилось уроками на виолончели и лёгкими боевыми царапинами.

Родители выглядели вполне счастливо и, кажется, очень хотели остаться наедине. По лицам обоих было видно, что ещё ничего не кончилось. Никак не успокоятся, интриганы!

Я скрестила руки на груди и сказала строго:

— Папа, вспомни, что тебе уже сорок три. И тебе, мама, тоже. Мне вас поздно ставить в угол и лишать сладкого, всё равно сами возьмёте. Но, товарищи, родители, уж, пожалуйста, угомонитесь и перестаньте заниматься интригами. Вам не идёт. К тому же, и смысла нет. Мама, расскажи папе всё, я уже выдохлась. И завтра у меня трудный день. Спокойной ночи!

— Крошка Мо, надо быть проще, — разулыбалась мама.

А папа её приобнял.