Талантливая мисс Фаруэлл

— Любопытно, что они чувствуют, когда надевают такую одежду? — Бекки была в восхищении: ей приглянулась модель, закутанная в огненно-красную ткань (драпировка вокруг бедер напоминала подушку). И еще одна, в оранжевом одеянии с длинным шлейфом.

— Мне — нет. И я костьми лягу… нужно тебя вразумить, если попытаешься взять что-то подобное.

— О, возьму обязательно, — усмехнулась Бекки.

Джесса, признайся — ты просто не в состоянии это купить. (Можно подумать, ты в состоянии.)

Что касается покупок, она любовалась Джессой — та почти на каждом показе брала одежду «на сезон»: потрясающе сшитые наряды, дневные и вечерние, на все случаи жизни. Бекки сопровождала ее и на примерки нижнего белья; принимала доставку в отелях и вешала ее пакеты с одеждой уже у себя в шкафу — в шкаф Джессы все не влезало. Сама покупала немного, но, конечно же, дорогие вещи (приличные дешево не стоят): пару мягких сапог до колен от Маккуин, пальто-тренч болотного цвета от «Прада» и белый брючный костюм от Энн Демельмейстер — по словам Джессы, в нем Бекки похожа на музыкантов рок-группы «Ангел».

Еще Бекки нравилось то, что Джесса никогда не пыталась с ней откровенничать. Они вообще редко говорили о любви или сексе, к радости Бекки, — в беседах на эти темы она чувствовала себя неловко. А Джессе, похоже, было не по себе, когда она упоминала о своем муже, в таких случаях Бекки тут же старалась заговорить о другом.

Они вылетели из Парижа ночью; на полпути Бекки проснулась. Джесса в соседнем кресле хмурилась во сне; обхватила себя руками, съежилась. Бекки расстегнула ремень безопасности и подняла с пола ее сумку. Затем осторожно накинула на подругу теплый палантин; та глубоко вздохнула и повернула голову в другую сторону.

Беговая дорожка средней школы Пирсона находилась в ужасном состоянии: вся в рытвинах, она, конечно же, не соответствовала требованиям спортивной ассоциации. И вот в выходные, на День поминовения, Бекки собралась организовать двадцатичетырехчасовую эстафету, чтобы привлечь внимание к проблеме и собрать средства на ремонт дорожки — после того, как сама тайком сделала первый взнос в десять тысяч долларов.

Днем все шло хорошо, и даже первая часть вечера прошла гладко: под одобрительные крики зрителей подростки с удовольствием бегали в темноте; после нескольких кругов можно было сойти с дистанции и перекусить. Но чем позже становилось, тем больше людей уходило со школьного двора, побросав на траву фонарики. Паренек, взявшийся записывать количество кругов на белой доске, принесенной из мэрии, отошел «в туалет» и не вернулся. Сама Бекки после хорошей порции кофе из термоса ходила и расталкивала сонных подростков в спальных мешках, уговаривала родителей (а они стремились увести своих чад домой), и что хуже всего — подходила ее очередь брать эстафетную палочку и делать несколько кругов по этой чертовой дорожке. Пробежка в три часа ночи… Не таким она представляла себе мероприятие.

К рассвету осталась лишь небольшая группа, самые стойкие. К счастью, утром появилось подкрепление — пришли родители и младшие братья-сестры, с горячим шоколадом и пончиками. Малыши пробежали несколько мини-эстафет, и дело пошло веселее. А к большому финишу в полдень — как и планировала Бекки — прибыл местный фотограф в сопровождении школьного оркестра. Участников эстафеты ожидали разнообразные домашние сладости и напитки, а также благодарственная речь школьного тренера по легкой атлетике. За это время к пожертвованиям добавилась еще пара тысяч долларов. Ремонт дорожки обеспечен. И новый комплект стартовых колодок. Не хватит — добавим.

В целом получилось неплохо. Будет большая статья в газете, с фотографиями. И, возможно, Бекки даже сбросила пару фунтов после участия в эстафете.

Она сидела на траве, с мороженым в руках; немного болела пятка. Смотрела, как бегают наперегонки дети — стараются, как олимпийцы на финише, чтобы первыми порвать ленту.

В ноябре 1997 года Бекки вывела с городских счетов двадцать семь тысяч долларов. В декабре — тридцать восемь тысяч пятьсот пятьдесят. А в январе следующего года — еще пятьдесят две тысячи двести сорок три доллара.

Дефицит бюджета Пирсона в 1997 году составил пятьсот тридцать две тысячи долларов. Совет объявил дополнительные сокращения на два бюджетных периода: расходы управления полиции (шесть тысяч долларов), ремонт канализации и тротуаров (десять тысяч долларов), покупка радиооборудования для пожарного управления (тысяча долларов) и ремонт дорожек кладбища и парка (две тысячи долларов). Городской бассейн не работал уже третий год.