Талантливая мисс Фаруэлл

Кроме того, у нее возникло подозрение, что сегодняшней удачи недостаточно, чтобы спасти Пирсон. Полной суммы не набирается. Деньги она получит по истечении тридцати пяти дней, как написано в договоре, и в первую очередь придется уплатить налог, а это довольно много, и вот уже прибыль уменьшилась. Затем погасить долг по кредитной карте — за реконструкцию амбара, из банка «Американ Экспресс» на прошлой неделе дважды звонили с напоминанием. Покупать картины, оплачивать их доставку… и множество других неотложных трат. Все это приоритетные расходы, Пирсон подождет.

И что останется? В конце прошлого квартала общий дефицит Пирсона составлял почти миллион долларов. Бекки рассчитывала, что с прибыли от сегодняшней сделки она покроет его — осторожно, благоразумно, следуя определенной стратегии.

Какая-то женщина пыталась перекричать шум ресторана. Бекки не сразу поняла, что речь о ней. Или эта женщина обращается к ней? Кричит, почти заходясь в истерике:

— И сидит здесь — вся из себя, как ни в чем не бывало. Как ни в чем не бывало!

Бекки в удивлении смотрела на нее.

— Простите, я…

Женщина лет под пятьдесят, хорошо одета и явно пьяна. Красное лицо, мокрые губы. Отталкивает друзей, которые отчаянно пытаются ее увести.

— Зачем ты купила эти картины? Лишь бы перепродать, безо всякого…

Ее спутник взял даму за руку и строго сказал ей что-то на ухо. Она вырвала руку.

— Мне все равно. Все равно!

— О боже, — пробормотала Уэйверли.

Кто-то шепнул Бекки:

— Ее друг владел галереей «Мэйдэбаут», где вы купили Прюитт. Через год они разорились. Я очень…

— Все было законно. — Бекки повернулась к женщине. — Эти картины…

— Не связывайся, — воскликнула Уэйверли. — Черт с ней!

— Надеюсь, ты довольна собой! — С этими словами незнакомка плюнула Бекки в лицо.

Кто-то засмеялся.

Подбежал метрдотель; друзьям женщины все же удалось ее увести. У Бекки бешено колотилось сердце.

— Пока-пока, — пропела Уэйверли.

Метрдотель рассыпался в извинениях. Кто-то наклонился к Бекки — все в порядке?

В порядке. Да, все хорошо!

Как же так — вечер ее триумфа, и в конце такое? Все снова смотрели на нее, но теперь совсем по другой причине.

После нескольких шуток — эта дама весит фунтов на сорок больше, чем наша Риба, одним раундом бы не закончилось! — люди успокоились. Вечеринка продолжалась, о досадной неприятности совершенно забыли, словно ее и не было.

Только Бекки чувствовала перемену. О чем бы ни заходил разговор, никто не обращался к ней, не спрашивал ее мнения по тому или иному поводу. Гости разделялись на пары и тройки, усаживались на диваны или беседовали стоя. Обсуждали ее? Неужели они тоже так думают — что она просто перепродала картины? Как обычный спекулянт? И не способна ценить искусство, а значит, посторонняя здесь?

— Дерьмо. — К ней подсел седовласый Джимми Рот. — Не принимай близко к сердцу.

— Нет, конечно. Но…

— Люди склонны завидовать, а тут такой повод! Они начинали раньше и не преуспели. Не огорчайся — это не в последний раз. Они тебя в покое не оставят.

— Все нормально, — с трудом произнесла Бекки. Они. Кого он имеет в виду?

— Мне пора отчаливать. Позвоню тебе на следующей неделе. Есть пара идей, хотелось бы поговорить. В следующем месяце в «Кристис» будет много европейского серебра, тебя не интересует? Говорят, устроят предварительный просмотр. Почему бы нам не прогуляться туда, не обсудить несколько предложений?

— Европейское серебро… Антиквариат?

— Именно. Мебель и декоративно-прикладное искусство — вот где настоящие деньги. Ты понимаешь, о чем я. Так что позвоню!

Джимми Рот похлопал ее по плечу и направился к выходу. Некоторое время она сидела неподвижно. Джимми всерьез считает, что она займется покупкой и продажей старинных чайных сервизов? И чего еще? Табакерок. Ложек для грейпфрута.

Когда она пришла в себя, Уэйверли уже не было, за столом сидели незнакомые ей люди. Кружилась голова: бессонница, шампанское, и ведь она весь день ничего не ела. Сюда не подавали блюда, что ее не удивило; она знала этот прием — не есть в присутствии людей, с которыми ведешь дела. И сама всегда поступала так же — приходила на обед, но пила только воду с лимоном.

— Простите! — Бекки подозвала официанта. — Будьте добры, меню. И накройте, пожалуйста… вон там.

Она указала на маленький круглый стол у окна.

Официант начал накрывать указанный ею столик — вода в графине, столовый прибор, свежая салфетка; Бекки положила ее на колени. Сначала осведомилась, есть ли у них устрицы. «Блю-Пойнт», «Вест-Пойнт»? Полдюжины, пожалуйста, с ледяным мартини. Сыр и немного хлеба.

Бекки смотрела в окно: по Спринг-стрит прогуливались парочки — туда-сюда. Какой-то мужчина прислонился к стене магазинчика и курил сигарету за сигаретой. Кто-то спешил к метро, кто-то, наоборот, выходил оттуда.

Бекки добавила к заказу вино, салат, тушеные ребрышки. Отреза́ла себе по небольшому кусочку и медленно жевала. Последний глоток вина заела сыром, попросила принести ей бокал муската. И тарталетку — рикотта с банановой карамелью.