Талантливый мистер Рипли

Том прислушался к этим словам, пытаясь понять, каким тоном они были сказаны. Вчера Дикки получил письмо от отца. Он прочитал вслух несколько фраз, они оба даже посмеялись над чем-то, но все письмо читать не стал, хотя раньше это делал. Том был убежден, что мистер Гринлиф написал Дикки, что сыт Томом Рипли по горло, а может, еще и добавил, что подозревает, что Том тратит деньги на собственные развлечения. Месяц назад Дикки посмеялся бы над этим, но не теперь.

– Я подумал, что, раз уж у меня осталось немного денег, мы должны съездить в Париж, – настойчиво продолжал Том.

– Вот и съезди. У меня нет настроения. Буду копить силы на Кортину.

– Ну… может, тогда в Сан-Ремо? – спросил Том, пытаясь поддержать дружеский тон, хотя сам готов был расплакаться.

– В Сан-Ремо можно.

Том бросился на кухню. В углу, возвышаясь массивной глыбой, стоял огромный белый холодильник. Несколькими минутами раньше у Тома возникло желание выпить чего-нибудь со льдом, но, оказавшись на кухне, он передумал. Как-то Том вместе с Дикки и Мардж провел целый день в Неаполе. Они рассматривали холодильники, формочки для льда, сравнивали, чем один лучше другого, пока Тому все холодильники не стали казаться похожими друг на друга, однако Дикки и Мардж продолжали оценивать их с энтузиазмом новобрачных. Потом они провели несколько часов в кафе, обсуждая достоинства всех тех холодильников, которые они видели, прежде чем остановили свой выбор на одном из них. Теперь Мардж заглядывала к ним чаще, чем раньше, потому что держала в холодильнике кое-что из своих продуктов и, кроме того, часто приходила за льдом. Том вдруг понял, почему он так ненавидел этот холодильник. Да потому, что Дикки теперь прикован к дому. Появление холодильника не только положило конец их мечтам о путешествии этой зимой в Грецию, оно означало также, что Дикки, скорее всего, не переедет жить ни в Париж, ни в Рим, о чем они говорили в первые недели после приезда Тома. Это нереально при наличии холодильника, которых в деревне всего-то штуки четыре, а этот еще и с шестью формочками для льда и с таким количеством полок на дверце, что всякий раз, когда его открывали, он напоминал о поражающем разнообразием супермаркете.

Том налил себе выпить, но лед в стакан класть не стал. У него тряслись руки. Не далее как вчера Дикки спросил его: «Ты поедешь на Рождество домой?» – и произнес он это как бы между прочим, когда они говорили о чем-то другом, а между тем Дикки было отлично известно, что Том никуда на Рождество не собирался. У него не было дома, и Дикки это знал. Он все рассказал Дикки о тетушке Дотти из Бостона. Как бы намекнул ему, вот и все. А вот Мардж была полна планов на Рождество. Она припасла баночку английского сливового пудинга и собиралась купить индейку у какого-нибудь contadino.[26] Том представил себе, как она будет уплетать ее, приторно сентиментальничая. И рождественскую елочку соорудит, скорее всего, из картона. Пластинку поставит – с рождественской песней. Выпьет эгног.[27] Приготовит подарочки для Дикки. Мардж умела вязать. Она все время дома штопала носки Дикки. И они оба незаметно, вежливо избавятся от него, хотя любезности по отношению к нему будут даваться им с трудом. Тому тяжело было об этом думать. Что ж, он уедет. Надо что-то предпринять, только бы не проводить с ними Рождество. Этого ему не вынести.

12

Мардж заявила, что не поедет в Сан-Ремо, – у нее «пошла» книга. Мардж работала урывками, но неизменно бодро, хотя Тому казалось, что процентов семьдесят пять времени она, по ее собственному выражению, «лодырничала». Говоря об этом, она всякий раз посмеивалась. Поганая, должно быть, будет книжка, думал Том. Он и раньше был знаком с писателями. Левой рукой, лежа полдня на пляже и размышляя, что будет на обед, книгу не напишешь. Но он был рад, что книга «пошла» именно в то время, когда они с Дикки собрались в Сан-Ремо.

– Буду очень тебе благодарна, Дикки, если ты найдешь духи «Страдивари», – сказала Мардж. – В Неаполе их нет. В Сан-Ремо они должны быть – там столько магазинов с французскими товарами.

Том представил себе, как они целый день бродят по Сан-Ремо в поисках духов, как искали их в одну из суббот в Неаполе.