Талантливый мистер Рипли

– Пожалуй, затея неплохая, – сказал Том.

– Ты хорошего мнения об итальянской полиции? – спросил у него мистер Гринлиф.

– Вообще-то, да, – ответил Том. – Их преимущество хотя бы в том, что они говорят по-итальянски, могут добраться куда угодно и допросить всех подозреваемых. Надеюсь, что человек, за которым вы послали, говорит по-итальянски?

– Право, не знаю, – неуверенно ответил мистер Гринлиф, как будто только сейчас сообразил, что ему нужно было бы этим поинтересоваться, а он этого не сделал. – Его зовут Мак-Каррон. Говорят, очень хороший специалист.

По-итальянски явно не говорит, подумал Том.

– Когда он приедет?

– Завтра или послезавтра. Завтра я буду в Риме и встречусь с ним, если он уже там.

Мистер Гринлиф доел свою vitello alia parmigiana.[94] Ел он не много.

– У Тома совершенно замечательный дом! – сказала Мардж, приступая к семислойному ромовому пирожному.

Том взглянул на нее с легкой улыбкой.

Допрос, думал Том, начнется, вероятно, дома, когда они с мистером Гринлифом останутся одни. Он знал, что мистер Гринлиф хочет поговорить с ним наедине, и поэтому предложил выпить кофе в том же ресторане, прежде чем Мардж пригласит их выпить кофе дома. Мардж нравился кофе, приготовленный в его кофеварке с фильтром. И все же она полчаса просидела с ними в гостиной, когда они пришли домой. Ничего-то Мардж не понимает, подумал Том. Наконец он, изобразив недовольство, сдвинул брови и указал глазами наверх. Мардж немедленно поняла намек, постучала ладошкой по рту и объявила, что хочет немного вздремнуть. Она пребывала в своем обычном несокрушимо-мажорном состоянии духа и в продолжение всего обеда говорила с мистером Гринлифом так, будто Дикки несомненно не был мертв и мистер Гринлиф не должен так сильно переживать, потому что это вредно для пищеварения. Можно подумать, что она еще надеется когда-нибудь стать его невесткой, отметил про себя Том.

Мистер Гринлиф поднялся и, сунув руки в карманы пиджака, принялся ходить взад и вперед, словно директор, собирающийся продиктовать письмо стенографистке. Том обратил внимание на то, что он и слова не сказал по поводу богатого интерьера, да, скорее всего, и не обратил на него внимания.

– Такие вот, Том, дела, – вздохнув, начал он, – такой странный конец…

– Конец?

– Ты живешь в Европе, а Ричард…

– Никто из нас еще не высказал предположения, что, возможно, он уехал в Америку, – осторожно заметил Том.

– Нет. Это невозможно. Американские иммиграционные власти предупреждены на этот счет. – Мистер Гринлиф, не глядя на него, продолжал шагать взад и вперед. – А что ты сам думаешь – где он может быть?

– Он может скрываться в Италии, сэр, это совсем не трудно, если не останавливаться в гостиницах, где для регистрации требуют паспорт.

– Здесь есть гостиницы, где можно не регистрироваться?

– Официально нет. Но для того, кто знает итальянский так же хорошо, как Дикки, это не проблема. Более того, за деньги хозяин какой-нибудь маленькой гостиницы ничего бы не сказал даже в том случае, если бы он знал, что его зовут Ричард Гринлиф.

– По-твоему, он этим и занимается? – Мистер Гринлиф неожиданно посмотрел на него, и Том снова увидел жалкое выражение в его глазах, на которое обратил внимание в тот вечер, когда они встретились впервые.

– Нет… я… может быть. Я не знаю, что сказать по этому поводу. – Он помолчал. – Мне горько об этом говорить, мистер Гринлиф, но, по-моему, Дикки мертв.

Выражение лица мистера Гринлифа не изменилось.

– И все из-за той депрессии, о которой ты упоминал? Что он тебе сказал?

– Это было его обычное состояние. – Том нахмурился. – История с Майлзом явно его потрясла. Такой уж он человек… Не любит открытости и никакого насилия не любит. – Том облизнул губы. Ему действительно было необычайно трудно выразить свои мысли. – Он говорил, что если еще что-то произойдет, то он что-нибудь с собой сделает… сам не знает что. Тогда я впервые понял, насколько он равнодушен к живописи. Может, только на время, но прежде я думал, что Дикки всегда обращался к живописи, когда с ним что-то происходило.

– Он действительно воспринимает живопись так серьезно?

– Да, – твердо сказал Том.

Мистер Гринлиф снова поднял глаза к потолку и заложил руки за спину.

– Жаль, мы не можем найти этого Ди Массимо. Вероятно, он что-то знает. Насколько я понимаю, они с Ричардом вместе ездили на Сицилию.

– Я этого не знал, – сказал Том. Он догадался, что мистеру Гринлифу было известно об этом от Мардж.

– Ди Массимо тоже исчез, если он вообще существовал. Я склонен полагать, что Ричард выдумал его, чтобы убедить меня в том, что он занимается живописью. Полицейские не могут найти художника по фамилии Ди Массимо в своих… картотеках, или как там они называются.

– Я с ним никогда не встречался, – сказал Том. – Дикки говорил о нем пару раз. Я никогда не сомневался, что этот человек существует, и не только в картотеке. – Он рассмеялся.

– Что это ты говорил насчет того, что «если еще что-то с ним произойдет»? А что с ним происходило?