Таланты, которые нас связывают

«Дорогие мистер и миссис Мэдисон!

Я пишу вам почти в полной уверенности, что вы сожжете это письмо, не заглядывая в него. На вашем месте, возможно, я поступил бы так же.

Как вы, должно быть, знаете от моих родителей (которые, как я надеюсь, посещают ту же церковь, что и вы), последние несколько лет я жил в Европе, распространяя Слово Божие и пытаясь искупить свои грехи. Я понимаю, что никогда не смогу получить вашего прощения, но надеюсь, что вложение в этом письме поможет выразить мои непрекращающиеся и искренние сожаления по поводу случившегося в «Соснах-близнецах». Не проходит и дня, чтобы я не поминал Мэтью в своих молитвах.

Я осознаю, что после стольких лет молчания весть обо мне станет для вас сюрпризом. Но недавние события в моей жизни – и, возможно, взросление в целом – заставили меня понять, что мы можем гораздо лучше управлять своими судьбами, чем я полагал.

Искренне ваш,

Аарон Майкл Бранум»

* * *

– Почему американцы все время называют любую страну здесь Европой, как будто это какое-то отдельное государство? – первое, что спрашивает Фиона, закончив читать. – Он прожил несколько лет в Ирландии. Пусть так и напишет.

Я молча перечитываю письмо, раз за разом, пытаясь сопоставить его со знакомым мне Аароном. Слишком много всего нужно переварить. Похоже, что он был виновен в гибели некоего Мэтью. Но что-то намекает, что это не просто происшествие, а нечто гораздо более печальное.

И почему он не уверен, что его родители посещают ту же церковь, что и Мэдисоны? Если он настолько помешан на Боге, то разве он не должен знать наверняка? Он определенно утратил связь и с родителями – и это тот Аарон, что рассуждал о важности семейных отношений.

– «Сосны-близнецы». Это еще что такое? – размышляет вслух Фиона.

– Наверняка какое-то заведение для чокнутых, – отвечает Лили.

Мы ищем в Google. Лили права. Это действительно «Центр заботы о молодых людях с проблемным поведением».

– Как ты узнала? – спрашиваю я Лили.

– Потому что все они называются на один лад. У мамы в ящике для перчаток одно время лежали такие брошюрки. «Пастбища успокоения», «Хрустальные воды».

– А почему твоя мама… – начинаю я и осекаюсь. – Они что, хотели отослать тебя в такое заведение?

– Наверное, – пожимает она плечами. – В какой-то момент они точно туда обращались, чтобы им выслали брошюры.

Я содрогаюсь при мысли о том, что Лили могли запереть в одном из этих «центров». Подумать только!

Потом я понимаю, что в одном из таких заведений одно время держали Аарона, а это представить еще труднее.

– Надо поговорить с Нуалой и Манон, – говорит Фиона. – Письмо наверняка пригодится, правда? Это возвращение отправителю, а значит, на внутреннем конверте должна быть его слюна и все такое. Да и деньги, наверное, какое-то время лежали в его карманах. И он написал письмо от руки.

– И указал свое имя, – добавляю я. – Свое полное имя, своей собственной рукой.

Я вдруг мысленно переношусь в февраль, когда Ро едва не поцеловал меня, но вместо этого сообщил свое имя. Тогда он еще сказал, что настоящие ведьмы знают настоящие имена вещей.

– Почему они не взяли деньги? – удивляется Лили вслух.

– Они отправили конверт, не вскрывая. Просто не хотели знать, что внутри.

– Значит, он сделал что-то плохое и попал в то заведение, – говорит Фи. – А пока был там, убил кого-то.

– Похоже, его это не на шутку волнует, – говорит Лили.

– Ну да. «Не убий» – так говорится, правда? – отвечаю я. – Для того, кто помешан на Боге, это серьезнее некуда.

– И даже для тех, кто не помешан на Боге, – замечает Лили.

– О, так это было во сне! – вдруг смутно вспоминаю я.

– Что, убили кого-то во сне?

– Да нет же… – я пытаюсь вспомнить подробности. – Он брал несколько сотен из банкомата. Я наблюдала за ним. Как будто внутри его воспоминаний.

Лили снова изучает банкноты.

– Наверное, это было какое-то время назад. Они успели пересечь Атлантику и вернуться обратно.

– Ну да, – бормочу я, не понимая, что это означает.

* * *