Талер чернокнижника

— Это как раз наше время — кругом одни экстрасенсы и колдуны. И американцы разбойничают по всему миру: несчастную Югославию разбомбили, разорвали на куски, захватили многострадальный Афган, разрушили Ирак, теперь на Иран грозят наехать по-взрослому, а там на очереди Северная Корея, Куба… Блин! Так кто теперь «империя зла»?

— Что да, то да… — По-моему, отец очень тихо выдал по поводу американцев несколько непечатных выражений; я только молча кивнул, соглашаясь. — Так вот, дед все эти заморочки настраивал против древнего зла. Он сказал, что только так можно от него уберечь нашу семью. Оказывается, он был прав. Ты сегодня имел возможность в этом убедиться. Тот страшный урод так и не смог переступить некую незримую границу. Значит, заклятье еще не утратило свою силу.

— Хочешь сказать… хочешь сказать, что убийца — это то самое древнее зло!? Пришелец с того света? Батя, по-моему, это уже чересчур. Ты же ученый, а веришь в разную лабуду. Не знаю, как все это объяснить, но думаю, что разгадка лежит на поверхности и находится в пределах здравого смысла.

— Есть много чего на этом свете, мой друг Горацио… С годами категоричности у меня несколько поубавилось. Придет время, сам поймешь. Нет, я не очень верю во все эти дела. И всегда посмеивался над твоим дедом. А вот он пресекал мои хохмы самым решительным образом. Говорил — не знаешь, молчи. И не суйся туда, куда тебя не просят. Для него это было очень серьезно. Может, он был прав?

— Господи, как я устал от всех этих проблем! Жил тихо-мирно, никого не трогал, и тут — здрасте вам. Потусторонние убийцы, гипнотизеры, заколдованная квартира, наконец, менты, что хуже нашествия гуннов… С ума сойти! Нет, папа, я не боец. А судя по твоим словам, мне еще придется хлебнуть лиха. Может, уйти в монастырь? От греха подальше.

— Я так не сказал! — запротестовал отец. — Я имел ввиду, что у нас еще могут быть какие-то проблемы. И не обязательно трагического характера. По крайней мере, моя интуиция молчит.

— Он уже раз изрекла… — пробурчал я обречено.

— Да, изрекла, — не сдавался отец. — А теперь я не вижу над тобой и этим домом черной ауры. Нет ее, и все тут.

— Ты не видишь, а я вот чувствую, что добром ситуация не закончится. У меня внутри будто еж с иголками, во все мои органы шпыняет, колет, зараза.

— Перебирайся к нам на время. Будете вдвоем с матерью. И ей спокойней, и ты под присмотром. А мне будет с кем футбол смотреть. Одному скучно. Скоро чемпионат мира, не забыл?

— Нет. Дожить бы до него…

— Перестань! Что это у тебя за похоронное настроение? Все образуется, верь мне.

— Пап, у нас в институте была военная кафедра, где меня учили на артиллериста. Все, что я оттуда вынес из военных знаний, так это то, что есть такое понятие в артиллерии как «вилка». Это когда кладут два снаряда подряд, — один с недолетом, другой с перелетом — а третьим бьют посредине, точно в цель. У меня как раз такая ситуация — сначала Хамович, потом Альфред, а дальше… В общем, понятно. Но почему, почему!?

— Выбрось эти глупости из головы! Говорю тебе — все будет нормально. Я сейчас пришлю за тобой машину, собирайся.

— Нет, па, так не пойдет. Не ты ли меня учил, что от судьбы не сбежишь?

— Я, но…

— Все, вопрос закрыт! Никуда я не поеду. Мне нужно самому разобраться во всей этой истории. Я чувствую, что разгадка где-то близко… но где она?

— Ника!..

— Папа, между прочим, куда-то пропала моя девушка. Отчасти и по моей вине. Не нужно было отпускать ее среди ночи одну. А ты хочешь, чтобы я спрятался от всех проблем под одеяло, как в детстве, и чего-то ждал. Да я себя просто уважать перестану! Тоже мне, фраер, маменькин сынок…

— Ты иногда бываешь таким упрямым…

— На себя посмотри. Ты тоже далеко не ангел.

— Ладно, не будем пикироваться. Головой я с тобой согласен, но сердце говорит другое. Я все-таки, отец… И мне не безразлично, что с тобой может случиться.

— Извини, папа, я не хотел тебя обидеть. Но мне уже за тридцать и я не трансвестит. Настоящий мужчина должен уметь постоять за себя. По-моему, сейчас пришло и мое время. И мне от этого никуда не деться.

— Ах, Ника, Ника… Что ж, коль ты так решил, то я ничего не могу поделать. Я прошу только одно — будь осторожен и внимателен. Какое-то время тебе придется ходить по городу как по минному полю. Старайся делать это не пехом, а езди в такси. Так безопасней.

— Спасибо за совет, па. Бывай здоров.

— До свидания, сынок. Храни тебя Господь. И звони нам почаще.

— Непременно…

На этом наш разговор и закончился. Он оставил на душе какой-то странный осадок. Так бывает, когда пьешь воду из старого и очень ржавого трубопровода. Как ты ее не очищай, а во рту все равно чувствуется привкус железа.

Сонное состояние, которое одолевало меня по дороге домой, куда-то испарилось. Разъяснения отца по поводу дедовских штучек меня не очень удивило. Дед, сколько я его помню, всегда чудил. Он точно был не от мира сего.

Но мы привыкли к его странностям и считали, что так и должно быть. Нам почему-то казалось, что он занимается детскими игрушками, настолько несерьезными (на наш взгляд) были темы его исследований.