Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии.

Пакистан возвращался к своим скверным привычкам. В феврале 1998 года администрация Клинтона обвинила Исламабад в том, что он слабо борется с производством и экспортом героина. США отказались подтвердить, что Пакистан борется с производством наркотиков, подали отсрочку в интересах национальной безопасности США.[156] Но проблема наркотиков уже вышла за границы Пакистана и Афганистана. По мере открытия новых путей экспорта потребление героина в регионе быстро росло. В 1998 году 58 процентов опиатов потреблялось внутри региона, и только 42 процента экспортировалось[157]. Пакистан, где в 1979 году не было ни одного наркомаиа-героинщика, насчитывал 650 000 таковых в 1986 году, три миллиона в 1992 году и пять миллионов (оценочно) в 1999 году. Потребление героина и наркоденьги усугубляли проблемы правопорядка, безработицы и позволяли крайним националистам и религиозным экстремистам вооружаться.

В Иране, по признанию правительства, было 1,2 миллионов наркоманов в 1998 году, но высшие чиновники в Тегеране говорили мне, что реальная цифра — примерно три миллиона. И это при том, что Иран ведет крайне жестокую борьбу с наркотиками и каждый пойманный с несколькими унциями героина автоматически получает смертный приговор.[158] И Иран относился к наркотикам намного серьезнее, чем Пакистан. Начиная с 80-х годов, Иран потерял более 2500 человек убитыми в боях с перевозчиками наркотиков на афганской границе. После того как Иран закрыл границу в ходе противостояния с Талибаном в сентябре 1998 года, иранские службы безопасности задержали более пяти тонн героина всего за несколько недель. Талибан столкнулся с тяжелым финансовым кризисом из-за закрытия границы и падения экспорта героина, а вместе с тем и налоговых сборов.

Потребление героина в Узбекистане, Таджикистане, Туркменистане и Киргизии также вырастало из-за того, что они стали частью экспортного маршрута. В 1998 году пограничники перехватили на таджикско-афганской границе одну тонну опиума и 200 кг героина. В январе 1999 году президент Таджикистана Имомали Рахмонов заявил на международной конференции, что количество наркотиков, ввозимых в страну из Афганистана, составляет одну тонну в день, а их потребление растет. Узбекистан говорит, что объем наркотиков, ввозимых из Афганистана, вырос за 1998 год на 11 процентов.

Я сам видел, как героин открыто продавали рядом с пятизвездочным отелем в Ашхабаде, столице Туркменистана. А в самой гостинице русские и туркменские мафиози со своими подругами, одетые столь же ярко, сколь и безвкусно, говорили о своих поездках «по делам» на афганскую границу. В 1997 году власти захватили две тонны героина и 38 тонн гашиша. В 1999 году Туркменистан благодаря своей примирительной политике в отношении Талибана стал основным путем для экспорта афганского героина, а продажные туркменские чиновники наживались на этом.[159] Президент Киргизии Аскар Акаев говорил мне в январе 1999 года, что его страна стала «основной дорогой для перевозки наркотиков, а от этого растет и преступность». Акаев говорил, что война против наркотиков не может быть выиграна до тех пор, пока не наступит мир в Афганистане, и что гражданская война превратилась в главную причину нестабильности в регионе.[160]

Резкий рост производства героина в Афганистане сегодня влияет на политику и экономику региона в целом. Он разрушает общество, искажает экономику и без того слабых государств и создает новую наркоэлиту, а народ между тем нищает. «Наркотики влияют на региональную политику, как никогда раньше, — говорит посол одной из западных стран в Исламабаде, — мы считаем его одной из главных угроз, наряду с исламским фундаментализмом, терроризмом и потенциальным экономическим крахом в некоторых странах».[161] Ухудшение ситуации побудило международное сообщество вступить в переговоры с Талибаном. После шести месяцев тайных переговоров ЮНДКП в октябре 1997 года заключило соглашение с Талибаном. Талибан согласился уничтожить посевы мака, если международное сообщество даст средства на помощь крестьянам в замене его на другие культуры. Пино Арлакки, глава ЮНДКП, просил у стран-до норов 25 миллионов долларов на десятилетнюю программу уничтожения культуры мака в районах, подконтрольных талибам. «Афганский героин — это 80 процентов европейского героина и 50 процентов мирового героина. Мы говорим об уничтожении половины мирового героина», — говорил он с энтузиазмом.[162] ЮНДКП обещала помочь завести новые доходные культуры, улучшить орошение, построить новые предприятия и заплатить за охрану порядка.