Талисман

Он ударил Руэла в лоб.

Руэл и его отец завизжали в унисон: Осмонд — тенором, переходящим в сопрано, Руэл — низким гудящим басом. Монета вошла в лоб Руэла, как нож в масло. Отвратительная горячая жидкость цвета испорченного чая потекла на запястье Джека. В жидкости плавали маленькие червячки. Они извивались и щекотали кожу. Джек чувствовал их укусы, но продолжал надавливать двумя пальцами правой руки все сильнее и сильнее, вгоняя монету в голову монстра.

— Убирайся с лица земли, мерзость! Именем Королевы и ее сына, убирайся с лица земли!

Руэл вопил и визжал, Осмонд вопил и визжал вместе с ним. Подкрепление остановилось и топталось за его спиной. Их лица наполнились суеверным ужасом. Им казалось, что Джек увеличился в росте, им казалось, что он излучал яркий свет. Руэл дернулся. Издал еще один вопль. Черное вещество, вытекающее из его головы, стало желтым. Последний червяк, длинный и густо-белый, извиваясь, выполз из отверстия, сделанного монетой. Он упал на пол кабины. Джек раздавил его. Руэл рухнул.

Теперь над двором форта поднялся такой крик горя и ярости, что Джеку показалось, что у него сейчас расколется голова. Ричард свернулся в комок, прикрыв голову руками.

Осмонд визжал. Он уронил кнут и карабин.

— О проклятый! — вопил он, размахивая кулаками. — Посмотри, что ты наделал! О мерзкий, плохой мальчишка! Я ненавижу тебя, навсегда, навсегда! О проклятый самозванец! Я убью тебя! Морган убьет тебя! О мой дорогой единственный сын! ПРОКЛЯТЫЙ! МОРГАН УБЬЕТ ТЕБЯ ЗА ТО, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ! МОРГАН…

Другие поддержали его шепотом, напоминая Джеку мальчиков из «Дома Солнечного Света»: скажите «аллилуйя!». Потом они умолкли, потому что появился другой звук.

Джеку вспомнился приятный день, проведенный с Волком. Они сидели около ручья, наблюдая пасущееся стадо, и Волк рассказывал ему о своей семье. Это было довольно приятно… пока не пришел Морган.

И теперь тоже приближался Морган — проламывая, прорывая себе путь.

— Морган! Это…

— …Морган, господин…

— Господин из Орриса…

— Морган… Морган… Морган…

Резкий звук становился все громче и громче. Волки падали ниц в пыль. Осмонд приплясывал, его черные сапоги топтали сыромятные ремни его кнута.

— Плохой мальчишка! Гадкий мальчишка! Сейчас ты заплатишь! Морган идет! Морган идет!

Воздух в двадцати футах справа от Осмонда начал колебаться, как над мусоросжигательной печью.

Джек оглянулся и увидел, что Ричард свернулся калачиком среди автоматов, патронов и гранат, словно маленький мальчик, уснувший во время игры в войну. Но Ричард не спал, и это была не игра. Джек боялся, что, если Ричард увидит своего отца, проходящего сквозь дыру между двумя мирами, он может сойти с ума.

Джек растянулся около своего друга и крепко обхватил его руками. Звук разрывающейся простыни стал громче, и вдруг он услышал голос Моргана, ревущего от ярости:

— Что здесь делает этот поезд СЕЙЧАС, идиоты?

Он услышал визг Осмонда:

— Проклятый самозванец убил моего сына!

— Мы отправляемся, Ричи, — пробормотал Джек, крепче сжимая ослабевшее тело Ричарда, — пора назад.

Он закрыл глаза, сосредоточился… Потом был момент головокружения… И они перелетели.

Глава 37 Ричард вспоминает

1

Казалось, будто они катятся куда-то в сторону и вниз, словно был небольшой склон между двумя мирами. Джек услышал затихающие, исчезающие крики Осмонда:

— Плохие! Все мальчишки! Аксиома! Все мальчишки! Проклятый! Проклятый!

На какой-то миг они поднялись в воздух. Ричард закричал. Потом Джек упал на землю на одно плечо. Ричард отделился от его груди. Не открывая глаз, Джек лежал на земле, обнимая Ричарда, прислушиваясь, принюхиваясь.

Тишина. Только пение двух или трех птиц.

Воздух был прохладным и соленым. Хороший запах… но не такой хороший, как в Долинах. Даже здесь — где бы ни находилось это здесь — Джек чувствовал слабый запах, напоминающий запах старого масла, впитавшегося в бетонный пол на бензозаправочной станции. Это был запах большого количества людей, заводящих большое количество моторов. Джек чувствовал его даже там, где не было слышно автомобилей.

— Джек? Мы в порядке?

— Конечно, — сказал Джек и открыл глаза, чтобы убедиться в том, что он говорил правду.

То, что он увидел, вызвало у него странное ощущение, словно, стремясь выбраться из форта до появления Моргана, они не перенеслись на американские Долины, а попали куда-то вперед во времени. Место казалось старым и покинутым, словно прошло одно или два столетия. Поезд по-прежнему стоял на рельсах и выглядел как раньше. Все остальное было другим. Рельсы, пересекающие спортивную площадку и ведущие Бог знает куда, были старыми и покрытыми толстым слоем ржавчины. Шпалы были пористыми и прогнившими. Между ними росла высокая трава.

Он крепче обхватил Ричарда, слегка скорчившегося в его объятиях. Тот открыл глаза.