Там чудеса

Руслан так и стоял у самой кромки, смотрел, как исчезают в пучине черный с серебром доспех Рогдая, окровавленное тело его, а потом вдруг сам наручи отстегнул, колонтарь сбросил и, в рубахе да портках оставшись, вперед шагнул. Еще и еще, почти по пояс в воду окунулся.

Заржал встревоженно Буран. Фира застонала, ладони от головы убрала – визг все еще дрожал в воздухе, но теперь не такой острый, – поднялась еле-еле и, спотыкаясь, рванула к берегу.

– Оставьте его!

Естественно, ее не послушали. Когда Фира влетела в воду, Руслан уже по грудь погрузился. И по телу его закаменевшему, по лицу бездумному видно было, что окликать его, трясти и образумливать бесполезно.

– Прочь, рыбины! – снова крикнула Фира и, ладони к озерной глади прижав, чары наружу выплеснула.

Финн учил всегда ярко воображать итог желанный, тогда все как надо получится – так и вышло с разломом на берегу. Но тут она даже подумать толком не успела, не то что мысленно все детальки обрисовать. Вот и забурлила вода, вспенилась, греться начала, да так быстро, что надо было скорее Руслана вытаскивать, пока они оба не сварились.

– Ведьма! – завизжало озеро сотней голосов, и Фиру кто-то схватил за голень, оцарапал, вниз потянул.

– Пусти нас обоих, – захрипела она, с трудом голову над водой удерживая. – Пусти, иначе… всех… в уху… превращу…

Расползались вокруг космы мшистые, будто щупальца осминожьи, на бурлящих волнах колыхались, путались. Затем поднялись над водой огромные круглые глаза.

– Зачем он тебе, ведьма? – спросила мавка, и заплясали вокруг головы ее пузырьки.

«Кто б знал», – усмехнулось нутро.

– Нужен, – просто ответила Фира.

И, чувствуя, сколь горячей сделалась вода, невыносимо почти, сбросила чары.

Сразу полегчало.

Не горела больше кожа, улеглись волны, и повсплывали тут и там остальные мавки, бледные что покойницы, с разъеденными гнилью лицами.

– На зов идет, – прошипела одна.

– Послушный, – кивнула другая.

– Оставь, – попросила третья.

– Мой, – отрезала Фира и, за плечо безвольное ухватив, потянула Руслана назад, к берегу.

Зачарованный, он и впрямь был на диво послушным, даже жаль стало снимать этот морок. Она вывела его подальше от озера, на травку усадила, а сама снова к мавкам обернулась.

Там уже не одни глаза и волосы над водой торчали, а головы целиком: тощие, вытянутые, с носами плоскими, ощеренными пастями и острыми мелкими зубами. Дюжины голов.

– Как нам в Навь попасть? – спросила Фира.

– Утонуть? – отозвалась ближайшая к берегу мавка.

Пошутила, что ли?

– Вам это не больно-то помогло.

Зашипела нечисть, забила хвостами, клыками защелкала.

– Нет тут хода, – наконец раздался ответ неохотный. – Ведьма, как ты, но древнее, мощнее, все давно залатала.

Фира и не знала, что ведьмы такое могут. Значит, и она тоже? И если залатываешь… то и открыть в силах?

– Ты не сдюжишь, – фыркнула мавка, опередив вопрос.

Веры ей, конечно, было мало, но без наставника, без слов нужных, Фира все равно и пытаться не стала бы. Не хватало только случайно Явь и Навь местами поменять.

– А ведьма ваша где-то тут поблизости живет?

Завертелись мавки, переглядываясь.

– Где солнце рождается, – сказала одна.

– Где смерть твоя дожидается, – рассмеялась другая, и все они разом с громким всплеском исчезли под водой.

Прекрасно. Значит, дальше на восток…

Усталость навалилась такая, что ноги едва не подогнулись. Фира вздохнула, склонилась на миг, в колени ладонями упершись, потрясла головой и только теперь ощутила, что нет на ней шапки. А когда выпрямилась и заозиралась в ее поисках, затылок вдруг что-то стиснуло, и к лицу прижали мокрую, пропахшую потом и лошадью тряпку.

И заелозили по коже, сминая нос, растирая губы, глаза вдавливая.

Фира не глядя руками замахала, замычала, сплюнула нити вонючие, на язык попавшие, и наконец вырвалась, отскочила.

– Смотри, Буран, Ир-то у нас не просто так грязью обмазался, – раздался голос Руслана, холодный настолько, что мог бы остудить кипящее озеро, и она медленно подняла на него взгляд. – Хитро, хитро, что тут скажешь… Дельфира.

Похоже, ошиблись мавки, не на востоке ждала Фиру смерть, а прямо здесь и сейчас.

От рук южного князя, мокрого, белого-белого и едва стоящего на ногах, но уже схватившегося за ножны.

И теперь будешь думать, будто все про всех понял?

Про Людмилу, которая вроде домой рвется, а вроде и по Нави странствует?

Про Фиру, что не ко всем испытаниям оказалась готова?

Про Руслана, убившего бы ее не моргнув и глазом?

Про Борьку, раздобывшего перо?

А может, ты и в Черноморе разглядел одинокую мятущуюся душу и заодно с княжною его пожалел?

Ха!